Двуявь

Орудуя вилкой, он подумал, что у хозяйки несомненный кулинарный талант, который не сгубила даже работа в приснопамятной «Гравитации». Котлеты были румяные, сочные и не жёсткие – в самый раз, особенно по контрасту с его стандартно-ублюдочным рационом.

– Ты мою рубашку не видела?

– Я её вчера постирала. Там грязь на пузе была, пятно здоровенное.

– А, ну да, – он припомнил драку с командиром «пустышек», – это меня недавно по полу поваляли, а куртка была расстёгнута. Спасибо, Эля, ты меня выручаешь по всем фронтам.

– Ой, да ладно, – она хихикнула.

Он глядел на неё и думал – интересно, сколько ей лет? Двадцать, пожалуй, с небольшим хвостиком. То есть жизни до Обнуления она, по сути, не помнит, если не считать детсадовских впечатлений. Живёт себе и совершенно не удивляется, что мир ограничен барьером со всех сторон. Европа, Москва, Сибирь – для неё это лишь абстракции, как Тау Кита или Бетельгейзе.

– Ещё добавки?

– Куда мне, и так объелся.

Она включила газовую колонку и принялась мыть посуду, а он сидел, собираясь с духом: предстояло опять подстегнуть себя подземным токсином, чтобы расследование продвигалось быстрее.

Выйдя в прихожую, он достал из сумки свой арсенал. Прилепил к себе семя и несколько минут метался по комнате, пережидая, пока под кожей утихнет отвратительный жар. Когда сознание прояснилось, переместился в ванную и с наслаждением смысл с себя липкий пот.

«Трейсер» возвращался к работе.

– Уходишь? – спросила Эля, увидев, как он застёгивает рубашку.

– Вернусь ближе к ночи, – сообщил Марк, решив про себя: «Наглеть – так наглеть». – Ты ведь не возражаешь?

– А ты опять будешь…

– Не бойся, приду вменяемый и без водки.

Обозначив эту ослепительно-яркую перспективу, он кивнул на прощанье и шагнул за порог. Куда направляться дальше, было понятно – клуб «Консервы», о котором давеча поведал Димон.

Водила-частник домчал до нужной улицы быстро. Правда, не смог подъехать прямо ко входу в клуб – там, дескать, параноидально узкий проулок, в котором не развернёшься, и вообще поставлен запрещающий знак. Ткнул пальцем, указав направление, и дал по газам, едва клиент выбрался из машины.

Сыщик, оставшись на обочине, огляделся. Тот самый проулок виднелся слева, через дорогу, а справа из-за деревьев стыдливо выглядывало заилившееся озеро, и, как ни странно, слышалась пение, сопровождаемое бренчанием гитары. Он невольно прислушался:

У обглоданного бока Змей-горы,

там, где мается и хнычет Ареал,

принимаю от змеи-судьбы дары,

как напутствия когда-то принимал.

Марк решил, что клуб подождёт, и пошёл на голос. Дорожка, выложенная щербатыми плитами, вывела его к берегу. Озеро морщилось от дождя, старые ивы склонялись прямо к воде, тихо гнил дощатый причал, где раньше – в позапрошлой, доперестроечной жизни – сдавались напрокат катамараны и лодки. Торчал покосившийся стенд: «Купаться запрещено!», а чуть дальше – крошечная беседка, навесик с лавкой. И вот под этим навесом стоял, перебирая струны, мужик в зелёной армейской куртке. Вокруг кучковались слушатели с зонтами.

Мне подарены к познанию ключи

и к богатству позолоченный пароль,

слитки совести и славы кирпичи…

Только жаль, что всё умножено на Ноль.

Гитара смолкла. С другого берега озера донёсся вороний грай. Марк развернулся и зашагал прочь, а дождь, подстрекаемый ветром, зло плевал ему в спину. Снова хотелось выпить и поскорее оказаться в тепле.

Он перешёл дорогу, обогнул подгулявший клён, стоящий в обнимку с пивным ларьком, перепрыгнул через мутную лужу, поднял взгляд – и застыл, как вкопанный: прямо перед глазами алел сквозь дождливую пелену опостылевший косой крест, вписанный в окружность.

Лишь пару секунд спустя до него дошло, что это – всего лишь дорожный знак «Остановка запрещена», о котором предупреждал водила. Хотя, конечно, стоило отдать должное той ядовитой силе, что вела его, Марка, к цели; более прозрачный намёк выдумать было сложно.

Вход в клуб обнаружился в торце кирпичного дома. Ступеньки, прикрытые козырьком, вели в полуподвал, над которым горела вывеска – стилизованная консервная банка. А у двери курили две барышни, одной из которых была светловолосая Римма – дочь Кузнецова, счастливая владелица «Явы» и клиентка ООО «Трейсер» в одном лице.

При виде Марка она удивлённо подняла бровь и сказала спутнице: «Иди, я сейчас». Та стрельнула в гостя коротким взглядом и послушно скрылась за дверью. Римма, сделав очередную затяжку, нейтрально осведомилась:

– Есть новости?

– Сколько угодно, – ответил он, – но они пока промежуточные.

– То есть работа ещё не выполнена? Предмет не найден?

– Нет, к сожалению.

– Зачем тогда пришёл? За вторым авансом? Денег больше не дам, учти.

– Я вообще-то не ожидал тебя встретить, но раз уж так вышло, будем считать, что это судьба. Не мешало бы пообщаться, накопились вопросы.