Дворцовые перевороты

Когда станет возможно полностью использовать архивные данные, историки, не загипнотизированные мифами, смогут, наконец, узнать правду о личности Павла I. До сих пор бытуют самые противоречивые мифы о Павле I – безумный деспот, записной самодур или чуть ли не самый прогрессивный император. Спорить с этим вряд ли стоит: самодурства и у Петра Великого хватало, а Александра II прогрессивные народовольцы взорвали ровно за сутки до планировавшегося обсуждения Конституции. Видимо, он казался им недостаточно прогрессивным. Было бы неверно утверждать, что Павел всегда и во всем поступал последовательно и что все его мероприятия приносили пользу. А много ли, спрашивается, в истории правителей, которые могут сказать о себе подобное? Разве могут похвалиться этими качествами два самых любимых русскими прогрессивными историками правителя – Петр I и Екатерина II? Постараемся все же подойти к исторической истине объективно, проанализировав те исторические данные, которые нам известны сейчас о Павле I как об императоре.

Павел I вовсе не всегда и не во всем был непоследовательным, как утверждали его враги. По поводу всех измышлений подобных людей, изображавших царствование Павла I как сочетание нелепого самодурства и дикого произвола ненормального деспота, Ключевский писал: «Собрав все анекдоты, подумаешь, что все это какая-то пестрая и довольно бессвязная сказка; между тем, в основе правительственной политики императора Павла, внешней и внутренней, лежали серьезные помыслы и начала, заслуживающие наше полное сочувствие». И дальше Ключевский дает следующую, совершенно верную историческую оценку замыслов Павла I: «Павел был первый противодворянский царь этой эпохи…а господство дворянства и господство, основанное на несправедливости, было больным местом русского общежития во вторую половину века. Чувство порядка, дисциплины, равенства было руководящим побуждением деятельности императора, борьба с сословными привилегиями – его главной целью».

За время гатчинского затворничества у Павла сложилась любопытная политическая программа. Он считал, что европейская система абсолютизма с опорой на дворянскую аристократию (в особенности ее российский вариант) исчерпала себя. Дворянство, поставленное в привилегированное положение, из служилого сословия превратилось в паразита на теле государства. При этом царская власть, будучи формально неограниченной, стала защитницей и заложницей дворянских прав. Император (или императрица) еще имеет достаточно сил, чтобы заменить ключевые фигуры на государственных постах, но совершенно бессилен изменить общее положение в стране. А такие изменения давно назрели.

Как уже говорилось, буквально с первых дней своего царствования Павел I, подобно своему прадеду Петру Великому, начал реформировать жизнь России. Действительно, Павел получил в наследство от своей матери Екатерины II пустую государственную казну с огромным долгом, расстроенную экономику, развращенную армию, сельское хозяйство в упадке и плохо работающие государственные службы. Коррупция и неисполнительность чиновников, казнокрадство и фаворитизм были тормозами преобразований. Стране необходимы были новые законы. Павел I сразу же приступил к реализации финансовой реформы, желая повысить курс рубля и уменьшить дефицит. Однако ряд предпринятых им мер все же не мог уменьшить денежный дефицит России. Реформирование коснулось и государственных органов управления, судопроизводства, образования, гражданского права. Многие начинания имели действительно прогрессивный характер, как, например, сокращение барщины для крепостных крестьян до трех дней и право крестьян подавать жалобы на своих помещиков. Однако законопроизводство тормозилось бюрократическими проволочками чиновников и их крайней неисполнительностью.

Хотя Павел не любил слово «реформа» не меньше, чем слово «революция», он всегда помнил, что со времен Петра Великого российское самодержавие всегда находилось в авангарде перемен. Примеривая на себя роль феодального сюзерена, а позднее – цепь великого магистра Мальтийского ордена, Павел всецело оставался человеком нового времени, мечтающим об идеальном государственном устройстве. Он считал, что государство должно быть преобразовано из аристократической вольницы в жесткую иерархическую структуру, во главе которой находится царь, обладающий всеми возможными властными полномочиями. Сословия и социальные слои постепенно теряют особые права, полностью подчиняясь лишь самодержцу, олицетворяющему небесный Божий закон и земной государственный порядок. На смену сословной иерархии должны прийти равноправные перед царем подданные.