Двор Ураганов

– Тоже чтобы защитить ее: недавно трансмутированный вампир не умеет постоять за себя, если кто-то решит вонзить кол в его сердце во время сна. Пока борьба между избранницами была в самом разгаре, мне казалось это благоразумным.

– А благоразумно ли было позволять девушке без памяти влюбиться в тебя?

Слова вылетели так стремительно и быстро, что стало стыдно. Как будто мой пыл предал меня, выдав скрытые чувства. Надо было сделать вид, что ничего не случилось, вернуться к макияжу, но я не могла пересилить себя. Я поднялась с места и заглянула прямо в глаза непрошеному гостю.

– Не строй из себя невинность. Знаю, она питала определенные чувства к тебе, я даже уверена в этом. Можешь клясться самыми высокими божествами, рассказывать, что Джуэл сама приняла решение выйти замуж за Бледного Фебюса, но это не то, что девушка говорила мне. По ее собственным словам, она была готова выйти за него, только чтобы угодить тебе. Но я ей раскрыла глаза.

Стерлинг сжал кулаки, выстрелив в меня черными молниями:

– Что ты ей наговорила?

– Только то, что ей необходимо знать: что тебе нельзя доверять, что она лишь марионетка в твоих руках кукловода. Как ты сказал мне тогда в Париже? «Весь мир театр, а мы в нем лишь актеры»[147]. Помнишь? Так вот, Джуэл решила отказаться от роли, которую ты для нее уготовил.

Ярость исказила гладкие черты лорда; клыки вылезли над губами; его трясло так, что заплясала английская булавка в ухе.

– Я мог бы разорвать тебя, маленькая баронесса, – пригрозил вампир глухим голосом, впившись взглядом в мою шею.

– А я думала, что ты, наоборот, хочешь спасти меня, – возмущенно огрызнулась я.

– Да, хотел, и искренне, я бы все сделал для этого, – бросил Стерлинг бесцветным голосом. – Каким же дураком я был, думая, что смогу заставить тебя образумиться… – зрачки его уменьшились до крошечных точек, – а тем более влюбившись в такую неблагодарную, как ты.

Я шагнула к кровати, не в силах выдержать взгляд юноши. Пространство вокруг меня покачивалось – это не килевая качка под ногами, это сердце разрывало грудь. Он, неуловимый двойной агент, влюблен? Слово, которое я привыкла слышать из дрожащих уст Александра де Мортанжа, но никогда бы не подумала, что его произнесут сдержанные губы Стерлинга Рейндаста.

– Твое признание звучит фальшиво, как плохая тирада в драме за четыре су, – сухо ответила я. Отвернувшись к стене, я заставила себя громко рассмеяться, чтобы заглушить сумасшедшее «тук-тук» сердца, которое молотом отдавалось в висках. – Я не Джуэл и не собираюсь таять перед твоим обаятельным выступлением, достойным комедии дель арте[148].

Я слышала за спиной мягкие шаги Стерлинга. Он встал между мной и стеной, заставляя наши глаза встретиться. Его зрачки, сузившиеся от гнева, расширялись, как два чернильных пятна, постепенно захватывая белки.

– Мы можем сегодня отправиться в Англию. «Stormfly» способен противостоять бурям. Улизнуть будет легче, потому что стена урагана еще не до конца закрылась.

Я моргнула, не выдержав его взгляд. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Суровая красота Стерлинга пронзила меня: высокие скулы, бархатные губы, холодная янтарная кожа. В эту секунду я каждой клеточкой тела почувствовала, что вампир совершенно и полностью искренен.

– Я уже говорил тебе, что не играю роли, – прошептал он. – Ты тоже, судя по тому, как смотришь на меня.

– Прошу тебя, не выдумывай. Ты не знаешь, что у меня в голове, – выдохнула я. – Ты вообще обо мне ничего не знаешь.

– Ты права, ничего не знаю. Тогда просвети меня и ответь на один-единственный вопрос: ты действительно хочешь выйти замуж за Бледного Фебюса?

Я схватилась за изголовье кровати, стало трудно дышать. Сам того не зная, Стерлинг вернул мне тот же вопрос, с помощью которого я влила сомнения в сознание его протеже. Как будто судьба повторилась. Самым ужасным было то, что я услышала себя, произносящую те же слова, что Джуэл:

– Это мой долг.

Стерлинг подошел совсем близко. Ледяная аура вампира проникла сквозь окутывающий меня тюль, как будто встретились наши обнаженные тела. Радужки его глаз напоминали два обсидиановых зеркала. В них отразилась темная спальня, а белое платье дрожало, как блуждающий огонек в ночи. По коже побежали мурашки, когда Стерлинг осторожно наклонился ко мне и нежно прижал к моим трепещущим, полным жизни губам свои бескровные, холодные, как смерть, губы.

Этот поцелуй не имел ничего общего со страстным, сорванным украдкой в разгар осенней охоты, поцелуем Тристана де Ля Ронсьера, где смешались наши пот и дыхание. Поцелуй с вампиром был полной противоположностью: кристальным моментом, отстраненным, вне времени; лаской, пушистой, как снежинка, и столь же хрупкой. Эфемерные хлопья снега растаяли в тот момент, когда Стерлинг медленно отстранился.

Он шепотом повторил свой вопрос:

– Чего ты действительно хочешь, Диана?

И я, как механическая кукла, повторила ответ:

– Исполнить свой долг…

Выражение, застывшее на янтарном лице лорда, не было ни досадой, ни гневом, а хуже – разочарованием. Мое крошечное отражение в его огромных, как космос, зрачках сокрушило меня.