Двор Ураганов

– Я знаю, что другие османцы допускают рабство на вашей родной земле, – продолжил Зашари. Его губы сложились в горькую складку. – Ваши набеги на африканские народы – не тайна. По крайней мере, Франция и ее вице-королевства ведут эту возмутительную практику только в колониях Америки.

Только в колониях? Я догадывалась, чего стоило Зашари защищать несостоятельное положение Франции во имя верности своему Королю, чувствовала по вибрациям возмущения в его дрожащем голосе. Даже если бы рабство существовало только в одном-единственном городе, да что там, в одной-единственной деревушке, это было бы также недопустимо.

– Но скоро все изменится, – выдохнул он.

Османка приподняла идеально подведенные черные брови:

– Что именно изменится? Хотите сказать, что рабство распространится в Европе?

– Нет! Хочу сказать, что его скоро отменят во всех колониях Магны Вампирии!

Зашари произнес последние слова с такой уверенностью, с таким пылом, что мое сердце болезненно сжалось, словно от ударов набата. Эмина удивилась не меньше меня, судя по ее подкрашенным глазам, вылезшим из орбит.

– И что вас заставило в это поверить? – поинтересовалась посланница.

– Король Тьмы пообещал мне подумать над этим.

Теперь мои глаза чуть не выпали из орбит. Я будто увидела оруженосца впервые. Его абсолютная преданность Нетленному обрела новый смысл… трагический. Я догадалась, что этим обещанием – рассмотреть вопрос об отмене рабства – монарх купил нерушимую верность юноши. Обещание, которое Нетленный, конечно же, никогда не выполнит. Тиран уже применял подобную стратегию с другим оруженосцем: Сураджем, которому посулил поддержку французским войском, чтобы сдержать полчища вурдалаков в индийском королевстве Джайпур. Такова макиавеллистическая игра Короля Тьмы: много обещать, но ничего не давать.

– Рабство – злая реальность, я понимаю, – согласилась Эмина. – Но это зло необходимое. От него зависит вся экономика. Если рабы исчезнут, кем мы заменим гребцов на галерах султана и работников на плантациях Нетленного?

– Вольноотпущенными мужчинами и женщинами, которым бы платили за труд.

– Эта позиция утопическая. Но я не понимаю: почему вас так печалит свобода «проклятых этой земли», вы же свободны, вы лично?

Луизианец сжал зубы. Я знала, что он промолчит и не ответит на этот вопрос, как произошло в Нанте, когда судовладелец поинтересовался у Зашари, не сын ли он хозяина плантации и рабыни. Жаль парня. Он в одиночку сражался с одним из самых жестоких институтов, созданных людьми. Дочь главного визиря не представляла, как можно бороться за что-то еще, кроме сохранения своих собственных интересов; Зашари и я, мы знали, что войны, самые возвышенные, ведутся не за себя, а за других.

Я прикоснулась к юноше, выражая свое сочувствие, но он отстранился, раздраженный разговором, пробудившим в нем глубокие переживания.

– Ты вольна вступать в сделки с врагом, но я умываю руки, – бросил оруженосец сквозь зубы.

Зашари развернулся и затерялся в толпе матросов, суетившихся на палубе «Ураноса». Я, наконец, вспомнила о причине, приведшей меня к османке: дурман! Субстанция, которая позволит выстоять до конца этого сумасшествия и оправдать ожидания Фронды, возложенные на меня.

Я повернулась к Эмине. Изысканные ароматы роз и неизвестных пряностей – шлейф представительницы Востока самого высокого происхождения – обволокли меня.

– Вы говорили об объединении, – напомнила я ей, – на каких условиях?

– Ну что ж, если мы обе станем финалистками, победительница могла бы потребовать у Бледного Фебюса помиловать проигравшую. Будущий муж не сможет отказать невесте в такой милости.

– Действительно, стоит попробовать.

Я протянула руку османке, которая пожала ее тонкими пальцами. После жара баталии вернулась освежающая прохлада. Пришло время вернуться в тепло своих покоев. Но сначала я должна изложить свою просьбу.

– Чтобы скрепить этот пакт, могу я попросить вас об услуге?

– Если я смогу вам помочь, то сделаю это с радостью.

– Видите ли, я страдаю от легкой формы бессонницы. Ничего серьезного, но мне хотелось бы получить одно средство, чтобы помочь себе.

– Вы говорите о снадобье?

– Гм… я думала о чем-то немного более сильном. Слышала, что османская медицина прибегает к использованию эффективных субстанций в этом вопросе.

Не нужно было объяснять лишнего: острый ум турчанки мгновенно догадался, о чем я просила. Она наклонилась ко мне так близко, что ее вуаль коснулась мочки моего уха:

– Я привезла из Турции набор, в котором есть мощная волшебная настойка[121], полученная из лучших цветков. Я распоряжусь, чтобы пузырек незаметно доставили в вашу спальню. Но будьте осторожны: не больше нескольких капель за раз, любое превышение может стать летальным.

– Спасибо.

Глаза над вуалью улыбнулись мне:

– Рада помочь союзнице!

13 Сокровища

– Клеант, у тебя есть хоть какие-нибудь идеи, где Бледный Фебюс может хранить сокровища и «El Corazón de la Tierra»?

Мужчина покачал головой:

– Нет. Я пытался собрать информацию повсюду, подслушивал разговоры матросов «Ураноса», но без толку.