Двор Ураганов

Но сейчас вижу только свое отражение. Я в платье из тюля, прозрачная ткань которого медленно колышется, как щупальца гигантской медузы. Мое лицо, руки и кисти тоже прозрачны: желатиновая кожа, студенистое тело. Или как отражение Бледного Фебюса. Рот, задающий мне один и тот же вопрос, не принадлежит ни упырю, ни маме. Мои собственные полупрозрачные губы повторяют загадочные два слова:

– Кто ты?

– Я – Жанна Фруаделак!

Выкрикнув свое имя, я вытолкнула остатки воздуха из легких, выплюнула соленую слизь, ожидая, что со следующим вздохом захлебнусь морской водой… но захлебнулась йодистым воздухом. Резкий приток кислорода, воспламенив бронхи, спровоцировал раздирающий кашель. На губах вспенилась слюна, из глаз потекли слезы. Я перевернулась, сдирая кожу со скованных цепью рук о шершавый камень. Задыхаясь, попыталась встать. Однако ничего, кроме мучительной рвоты, не вышло. Стоя на четвереньках, я исторгала длинные нити желчи и морской воды, намокшие волосы водорослями свисали с обеих сторон лица.

– Очаровательно! – раздался чей-то голос неподалеку.

Отдуваясь и задыхаясь, я вытерла губы о плечо и судорожно заморгала, чтобы смыть царапающую глаз песчинку. Перед глазами поплыли звездочки, слезы рассеивали их бледное сияние. Я находилась в широкой бухточке, окруженной высокими скалами. Было тепло и безветренно. Из гладкой водной поверхности торчали камни, как тот, на котором я очнулась. На островке в десяти метрах от меня высилась чья-то фигура.

– Зашари? – я снова закашляла. – Это ты?..

– Да. А ты, кто ты?

Навязчивый вопрос преследовал меня. Теперь устами Зашари. Несколькими секундами ранее я вроде бы произнесла свое настоящее имя или показалось? Оруженосец его услышал?

– Ты же прекрасно знаешь, кто я! – Мой голос звучал хрипло от раздирающей горло соли, дыхание не слушалось. – Диана де Гастефриш, оруженосец, с кем ты заключил договор на крови.

Значит, Прюданс все же успела поделиться правдой? Я сделала усилие, чтобы собраться с мыслями, воробьиными стаями разлетающимися в разные стороны. Но даже если бретонка поведала Зашари, что я – мистификатор, она не могла рассказать то, чего не знала, а именно, что я – фрондерка.

– Беспокоишься о том, что услышал минуту назад? Спешу успокоить: Жанна – мое второе имя, только и всего.

Мой нервный взгляд зацепился за тихую, как у озера, поверхность воды.

– Я крикнула, что было холодно в этом озере[159].

– Совсем не холодно, даже наоборот. Но ты произнесла: «Фруаделак» – родовое имя простолюдина. Что касается твоего якобы второго имени «Жанна», оно скорее похоже на вторую личность.

– Ты бредишь!

– Бредила ты, пока лежала без сознания на камне. «Мама, папа, мне так жаль, моя служба на благо Народной Фронды провалилась», – твои собственные слова.

Кровь застыла в моих жилах, конечности парализовало. Зубы, напротив, застучали мелкой дробью, не давая четко и уверенно произнести хоть что-нибудь толковое.

– Я… я…

– Ты еще упомянула Главного Конюшего, – продолжал разоблачать меня Зашари, возвышаясь на своем камне, словно прокурор на преторском[160] суде. – И японку Наоко Такагари, которая мистическим образом куда-то испарилась из Гранд Экюри в последний год учебы. И свержение Короля Тьмы.

Выйдя из столбняка, я одним прыжком вскочила на ноги, как черт на пружинках, что выпрыгивает из механического ящика. Бежать! – набатом трезвонил инстинкт. Но выхода не было: мой камень, где я могла сделать едва ли пять шагов, окружала черная вода. Пошатываясь, я приблизилась к краю, с мокрого платья на босые ноги стекала вода.

– На твоем месте я бы не нырял, – произнес голос за моей спиной с противоположной стороны от высокого мыса, на котором расположился Зашари.

Я растерянно развернулась, чтобы обнаружить третьего уцелевшего, спрятавшегося за далеким рифом в тени. Сердце мое подпрыгнуло от радости, узнав фигуру Стерлинга, и тут же застыло от страха: ведь он, возможно, все слышал.

– Совсем недавно в темнице ты говорила, что не та, за кого тебя принимают в Версале.

Нет необходимости повышать голос, чтобы быть услышанным: здешнюю тишину нарушал лишь тихий плеск воды. Несмотря на расстояние, разделявшее нас, я отчетливо различала каждое слово лорда, будто он их шептал мне на ухо.

– Я ожидал все, что угодно: думал, ты расскажешь о своих тайных амбициях. О стремлении получить титул выше герцогского или, напротив, о желании сбежать от почестей и обязанностей, чтобы вести богемный образ жизни вдали от дворца. Но Народная Фронда? Об этом я даже помыслить не мог.

Стерлинг протяжно вздохнул. Гневно? Презрительно? В полутьме я не видела ничего, кроме светлого пятна его мокрой рубашки, и не могла определить выражение бледного лица. Луну, должно быть, заслонили облака, а свет далеких звезд был слишком тусклым.