Двойные стандарты

Как бы там ни было, маленький мальчик Ник, должно быть, был живым напоминанием о ее грехопадении и отлучении от хорошего общества. Ни мать, ни отчим не хотели его видеть. Нужно знать эту женщину, чтобы понять, откуда этот эгоизм, это ледяное сердце. Помимо себя, любимой, есть лишь один человек, который ей небезразличен. Это сводный брат Ника – вот его она обожает.

– Должно быть, Нику тяжело ее видеть.

– Не думаю. В тот день, когда она отдала горничной его подарок, его любовь к ней прошла. Ник убил эту любовь сам, раз и навсегда. Ему было всего пять лет от роду, но даже в те дни ему хватило силы и решимости на такой поступок.

У Лорен возникло желание придушить мать Ника и одновременно – разыскать его и излить на него свою любовь, хочет он этого или нет. В этот момент возле их столика возник Тони и подал Мэри записку, на которой было написано имя.

– Вот этот человек звонил вам только что. Он говорит, что ему нужны какие-то документы, которые заперты в вашем ящике.

Мэри бросила взгляд на записку.

– Наверное, мне придется вернуться в офис. Лорен, а вы оставайтесь и доешьте обед.

– Почему вы не ели мою пасту? – укоризненно воскликнул Тони. – Неужели невкусно?

– Дело не в этом, Тони, – ответила Мэри, кладя салфетку на стол и протягивая руку к сумочке. – Я рассказывала Лорен про Кэрол Уитворт, и эта тема испортила нам аппетит.

Кэрол Уитворт! Звук этого имени набатом отдавался в ушах Лорен. У нее закружилась голова. В горле застрял безмолвный крик, и голос отказал ей, когда она попыталась заговорить.

– Лори? – Встревоженный Тони сжал ее плечо. Но Лорен, словно парализованная, смотрела вслед Мэри.

– О ком она говорила? Что за имя назвала? – прошептала девушка в отчаянии

– Кэрол Уитворт, матери Ника.

Лорен подняла на него глаза.

– О-о, Господи, – прошептала она. – О, нет!

Она взяла такси, чтобы вернуться на работу. Шок первых минут немного отступил, сменившись унылым оцепенением. Войдя в мраморный вестибюль, Лорен направилась к приемной стойке и попросила разрешения воспользоваться телефоном.

– Мэри? – сказала она, услышав знакомый голос в трубке. – Я, кажется, заболела. Поеду домой.

Дома, завернувшись в халатик, Лорен сидела перед камином, глядя в пустоту невидящим взором. Достала толстый плед, который связала в прошлом году, и накинула на плечи, пытаясь согреться. Холод, однако, царил в ее душе. Девушка содрогалась, вспоминая свой последний приезд в дом Уитвортов. Невозмутимость Кэрол Уитворт, надменной царицы их маленького общества, где трое из присутствующих затевают войну против ее сына. Ее собственного сына, ее замечательного, талантливого сына. Господи, как она могла это допустить!

Лорен передернуло в бессильной ярости. Пальцы судорожно комкали и тискали плед – вот бы вцепиться в Кэрол Уитворт и расцарапать ей лицо – это тщеславное, высокомерное и прекрасное лицо без единой морщинки!

А история со шпионом… Лорен скорее поверила бы, что это Филипп шпионит за Ником, а не наоборот. Но, если все же это Ник, если он действительно платит кому-то за сведения о закрытых предложениях «Уитворт энтерпрайзиз», она не станет его винить. Будь сейчас у нее такая возможность, она привела бы компанию Филиппа к краху – да падет кара ему на голову.

Возможно, Ник полюбил ее; так думает Мэри. Но Лорен этого узнать не суждено. Как только Ник выяснит, что она связана с семейством Уитворт, он вырвет из своего сердца чувства к ней – если они вообще есть. Когда-то точно так же он убил любовь к собственной матери. Ник захочет узнать, зачем она устроилась на работу в «Синко» и ни за что не поверит, что это было совпадением, даже если она ему солжет.

Лорен обвела горьким, презрительным взглядом уютное любовное гнездышко, в котором поселилась. Она жила, как одна из гламурных красоток, любовниц Филиппа Уитворта. Но с нее достаточно. Она уедет домой. Если понадобится, будет работать на двух работах и заодно преподавать музыку, чтобы разница в зарплате не казалась столь ужасающей. Но она не может оставаться в Детройте. Иначе сойдет с ума, встречая напоминание о Нике на каждом шагу и ломая голову – думает ли он о ней?

– Как вы себя чувствуете? – спросил Джим на следующее утро, и сухо добавил: – Мэри говорит, что рассказала вам о Кэрол Уитворт, и вам стало так плохо, что вы заболели.

Бледная, но собранная Лорен закрыла за собой дверь кабинета и вручила Джиму только что отпечатанный листок бумаги.

Развернув листок, Джим внимательно прочел четыре строчки текста.

– Вы увольняетесь по причинам личного характера – что, черт возьми, это означает? Какие еще причины личного характера?

– Филипп Уитворт приходится мне дальним родственником. И до вчерашнего дня я не знала, что Кэрол Уитворт – мать Ника.

От неожиданности Джим даже вскочил с кресла. Уставившись на Лорен в негодующем замешательстве, он спросил:

– Зачем вы мне все это рассказываете?

– Вы спросили, почему я увольняюсь.

Джим молча смотрел на нее, и его лицо мало-помалу прояснялось.

– Значит, вы родственница второго мужа его матери, – наконец сказал он. – Ну и что?