–
Когда я вернулся домой, у меня чесалось все тело, и больше всего шрам в форме креста на правой руке. Я начал царапать кожу, пока она не покрылась красными полосами, так что я сдержал себя. Вспомнилось расплывающееся кровавое пятно на спине у Мертвой жены, и я сжал кулаки и опустил руки. Постоял несколько минут по стойке «смирно», потом достал билет с телефоном Томаса и позвонил. После семи гудков я услышал его раздраженное «алё?»
– Это Йон.
– Подожди.
На заднем плане слышалась музыка и голоса, все мужские. Я разобрал слова: «Мужчины в кепках, как…» У телефона наверняка был длинный провод, потому что звуки начали удаляться. Закрылась дверь, и голоса стали почти неслышны. Томас перешел сразу к делу.
– Ты получишь еще четыре тысячи.
– Почему так мало?
– Не те обстоятельства.
Я чувствовал, что обсуждать это дальше бессмысленно, поэтому вместо этого спросил о том, что на самом деле было причиной моего звонка.
– У тебя еще что-нибудь намечается?
Томас рассмеялся:
– Тебя прямо так и тянет, что ли?
– Очень тянет.
– Ну, ты сам захотел. Конечно. Завтра может получиться. У тебя есть карманный фонарик?
– Могу достать.
– Достань. Я приду к девяти.
Желание чесаться отступило. Со вздохом я достал реквизит и без особой заинтересованности порепетировал пару часов. Было немного за восемь, когда послышался сухой хруст. С розового куста упал последний лист. Не было ничего удивительного, что через полчаса позвонила София.
Она хотела узнать, что со мной произошло, а именно об этом я и не мог рассказывать. Ее голос застал меня в каком-то таком далеком пространстве, что я не мог даже сказать, сон это или явь. Не мог вспомнить, как она выглядела, ни малейшей детали. Только когда вспомнил, что она напоминала Анну Линд, я сопоставил лицо с голосом в трубке, но это лицо было лицом самой Анны Линд.
– Это не имеет смысла, – сказал я. – Я тебя не помню.
– Что ты этим хочешь сказать, ведь прошла всего неделя…
– Именно это и хочу сказать. Я тебя не помню. Я не знаю, кто ты.
На пару секунд София замолчала. Когда снова заговорила, сдерживая слезы, произнесла:
– Ты забыл свои нарды.
У меня было смутное воспоминание о настольных играх, о том, как я сидел и играл с Анной Линд в настольные игры, но ко мне это не имело никакого отношения, поэтому я сказал:
– Оставь их тогда себе.
Теперь в трубке послышалось всхлипывание.
– Йон, что с тобой произошло?
Мне не понравилось, что она произнесла мое имя в этом ключе. Неуверенно, обращаясь с мольбой к той версии меня, которой уже не существовало.