Движение. Место второе

Он явно не планировал делиться со мной этим знанием и вместо этого снова начал рассматривать кольцо. Не без раздражения я сказал Ларсу:

– Томас о тебе беспокоится.

Не поднимая глаз, Ларс сказал:

– Думаю, тебе пора идти. Спасибо, что принес кольцо.

* * *

Позднее тем же вечером я глубже постиг значение начинания Ларса, но прежде, чем рассказать об этом, я должен поведать кое-что о фокусах.

Я ведь должен был выступать на новогоднем вечере. Покупка пальто истощила мои ресурсы, и я не мог быть уверен, что Томас отдаст мне остаток денег, так что нельзя было пренебрегать этими полутора тысячами за выступление.

Когда вернулся от Ларса, вытащил реквизит, чтобы репетировать. Я не выступал на корпоративах уже очень давно, к тому же восьмиминутных номеров, которых хватало на улице, здесь явно было недостаточно. Мне нужно было как минимум пятнадцать минут и желательно что-то подходящее конкретному заказчику.

«Онгпаннефёренинген», «Общество паровых котлов», что это за хрень такая? Я сглупил и не спросил об этом их сотрудника, который звонил мне и пригласил выступить. Сделал вид, что в курсе. Предположил, что паровыми котлами они вряд ли торгуют, но что они тогда делают? Это общество типа масонов? Преданные поклонники паровых котлов? Я решил плюнуть на специализацию предприятия и сконцентрироваться на концепции Нового года. Выступление, которое опирается на то, что что-то старое исчезает и волшебным образом заменяется чем-то новым. Что-то о времени.

Мы хотели чтобы время…

Какое слово не договорил Томас? Остановилось? Растянулось? Какого волшебства он искал? Воспроизведя мгновение, привлечь это мгновение к себе, как охотник, который использует приманку…

Сосредоточиться.

Китайские кольца? Года, которые нанизываются на года. Может быть. Только это чертовски грустный трюк.

Всегда прокатывала сигарета в пиджаке, особенно если попросишь участвовать начальника. Что-нибудь типа того, что в 1986 году у предприятия так хорошо будут идти дела, что начальник купит себе новый костюм, поэтому ничего страшного, если мы сожжем старый. Если это вообще предприятие.

Я испробовал разные варианты, менял подачу. Этот момент мне всегда больше всего нравится: работать творчески и наряжать старые трюки в новые одежды. Однако по прошествии часов я все больше стал замечать, что, во-первых, мысли блуждают где-то далеко, а во-вторых, я так устал, что сижу за письменным столом и зеваю.

На лугу я вкусил того, как ощущается настоящее волшебство: я заставлял предметы исчезать, превращаться во что-то, парить, я управлял скрытыми механизмами реальности. Поэтому все эти «ой-ой, пиджак дымится, но опля! Дырки нету!» казались безыскусными и пресными. Но я взял себя в руки. Я не мог позволить себе жить только в те мгновения, когда был на лугу, так же как невозможно выстроить отношения только на тех кратких моментах, когда партнеры занимаются любовью.

Но мне хотелось на луг, мне не хватало оргазма от ощущения себя в теле монстра.

Не знаю, как произошло то, что случилось потом. Может быть, из-за этого общения я стал более восприимчив или это совпало с мыслями о луге.

Издалека донесся вой обгоревшего бегущего человека. Я приподнял жалюзи и выглянул во двор. В прачечной горел свет, и я знал: тот, кто воет, сейчас там. Придвинул письменный стол к окну и стал ждать. Вой волнообразно нарастал и стихал и через десять минут совсем прекратился. По полу прачечной промелькнула тень, прежде чем погас свет и открылась дверь.

Во двор с бутылкой в руке вышел человек, и я его узнал. Это был тот человек, который собирал мертвых птиц, но теперь он изменился. Обвисший живот и пухлые щеки исчезли, и он выглядел почти изможденным. Одежда на нем висела, потому что подбиралась для его предыдущего тела.

Я предположил, что он собирается пить из горлышка и что это алкоголизм изменил его внешность. Поэтому было трудно понять, почему он раскопал снег ногой и вылил на землю содержимое бутылки.

Оглядев фасады домов, мужчина присел на корточки и вытащил коробок спичек. Чиркнул спичкой по коробку, и от загоревшейся спички на его щеках заплясали рваные тени. Я сполз с кресла и встал на колени, прижав нос к оконному стеклу, чтобы видеть, что он сделает.

Плечи мужчины опустились, и было похоже, что он вздохнул. Затем он опустил спичку в разлитую жидкость. Взметнулись языки пламени и нарисовали на снегу желтый круг. В бутылке, скорее всего, был не алкоголь, а бензин. Лицо мужчины исказилось от боли, приоткрытый рот выглядел как черный эллипс, но он молчал.