Витрина магазина «Декорима» была украшена рождественской композицией. Фигурка Санта-Клауса стояла перед мольбертом с кистью в одной руке и палитрой в другой, рисуя натюрморт с чашей с апельсинами, утыканными сушеными цветками гвоздики. Мысленно я начал раскручивать цепочку рассуждений о том, как все это соотносится с рождением Иисуса, но она резко прервалась, когда я завернул на улицу Туннельгатан.
Улица, которая раньше была пустой и служила связующим звеном между улицей Свеавэген и туннелем, теперь была занята четырьмя строительными вагончиками, составленными в два этажа. Вагончики закрыли вывеску ресторана на углу. Чтобы это компенсировать, на одном из них, на стороне, обращенной к улице Свеавэген, повесили плакат: «Бар и ресторан „Богемия“».
Когда я прошел мимо вагончиков, то понял, почему здесь разместили строительных рабочих. Всю ту сторону моего дома, которая примыкала к стене туннеля, покрывали строительные леса, затянутые в брезент, так что в квартирах у многих моих соседей, включая Эльсу, теперь стало темновато.
Рабочих не было видно. Вероятно, строительные работы приостановили на Рождество. Похоже было, что затевается ремонт, но почему только со стороны, примыкающей к туннелю? Неизбежно напрашивалась связь с тем, что я уже знал раньше. Движение произошло, и, возможно, что-то треснуло.
Я отставил в сторону свою ношу, чтобы набрать код на воротах. У меня болели руки. Женское избирательное право еще действовало. Потащил свои пожитки по лестнице и дальше во двор. Все выглядело как обычно, только все поверхности покрылись снегом. Между пожарной лестницей, воротами и прачечной были протоптаны тропинки, но около моего дома лежал нетронутый слой снега толщиной в несколько десятков сантиметров. Я окинул взглядом фасады и окна, но ничьих лиц не было видно, и никто не заметил моего возвращения. Я почувствовал некоторое разочарование. Вот же он я.
С трудом взобрался по лестнице и как следует отряхнул снег с ботинок на лестничной площадке, прежде чем достать ключ и открыть дверь. В нос ударил неприятный запах, и я попятился обратно на лестничную площадку, помахав ладонью перед носом.
Изменив собственным привычкам, я не истолковал ужасный запах как следы заговора или предзнаменование чего-то страшного. Можно считать это признаком твердой решимости вернуться, но я верно рассудил, что источником запаха является гниющий мусор в полном (как я сейчас понял) мусорном ведре внутри кухонного стола. Сделал глубокий вдох за пределами своего жилища, задержал дыхание и пошел решать эту проблему. Очевидно, пищевые отходы превратились во что-то другое, потому что, когда я выносил мешок наружу и выбрасывал в мусорный контейнер во дворе, из него капала жижа.
Я оставил дверь в домик открытой, чтобы проветрить, и пошел по тропинке к прачечной. Было непохоже, что там внутри кто-то есть, и я постоял в нерешительности, держа ключ в руке, а потом решил немного подождать. Лучше было сначала все привести в порядок, а только потом уже впутываться в то, что манило меня обратно.
Если еще осталось во что впутываться. Может быть, все уже закончилось –
Когда был наведен минимальный порядок, на меня накатила волна безнадежности. Я был так чертовски наивен. Бежал к метро, как будто меня ждало какое-то чудесное откровение. Но единственное, что я на самом деле сделал, так это
У меня не было работы, денег на оплату квартиры и плана, как это можно изменить. Я был даже не снова на первой дорожке, я был на нулевой дорожке. От чего-то перешел к ничему. Я бы с таким удовольствием оказался романтиком или искателем, но кем я был на самом деле? Кретином.
Пока я сидел в своем рабочем кресле, обхватив голову руками и ругая себя, услышал, как открылась и закрылась дверь в прачечную. Поднялся и посмотрел сквозь жалюзи, но смог увидеть только, что там внутри зажегся свет. Без особых надежд натянул ботинки и вышел во двор, где уже начало смеркаться. Было десять градусов ниже нуля, и, когда я пересекал двор, снег скрипел под ногами; потом я повернул ключ в замке прачечной и зашел.
Даже со спины я сразу узнал человека, который стоял перед запертой дверью в душевую. Бритый череп, куртка-бомбер, ботинки. Скинхед повернулся, узнал меня и кивнул.
– Вот, – сказал он, показав на дверь душевой. – У тебя есть отсюда ключ?
Может быть, еще не все было потеряно. Дверь по-прежнему была заперта с помощью тех же грубых накладок и навесного замка. Кто-то пытался попробовать накладки на прочность, но они не поддались.
– Нет, – сказал я. – А что там такое внутри?
– Не знаю, черт возьми. Как раз хочу узнать.
– А почему… ты хочешь это узнать?