Движда

— Сначала Нюрнбергский процесс...

— Чего?

— Зачем вы это сделали?

— Шпала так решил, от вас мусарнёй за полкилометра несло, а он месяц как откинулся. А тут ему как раз дело какое-то подвернулось. Думал, вы подсадные...

— Шпала — Виктор?

— Ну, Виктор. Блин, больно, аж круги перед глазами. — Федор застонал и зажмурился.

— А ты думаешь, мы с Бабелем кайф ловили?

— Бабель — это старый, что ли? Так он, говорят, выжил. Магдалина вымолила.

— Говорят. А если бы не выжил?

— А че я сделаю?! — возмущенно прокричал Федор, как будто Платонов был виноват в том, что их «приголубили» обрезком трубы.

— Ты? — поднявшийся на ноги Платонов стал внимательно осматривать костыль, которым бил Федора, по всему было видно, что он очень хочет треснуть санитару костылем еще куда-нибудь. Играть Константину в этом случае не приходилось. — Ты, — повторил он, — можешь зарезаться ржавым скальпелем патологоанатома, можешь себя выпотрошить тут, или я тебя выпотрошу, но сначала ты мне скажешь, на какой дороге твою Шпалу найти. По нему рельса плачет, — Константин выразительно посмотрел на костыль.

— Можешь меня тут всего переломать, — спокойно заявил Федор, — но я в натуре не знаю, где он сейчас. На дно где-то лег.

— Из-за нас?

— Да он таких, как вы, вообще в расчет не берет, говорю же, у него тут свои дела были, а вы под ногами болтались.

— А ты, значит, у него шестерил.

— Он меня от тюрьмы, от второй ходки отмазал.

— И ты вместо тюрьмы — в морг.

— Пошел ты, интеллигент вшивый, ты на работу после зоны устроиться хоть раз пробовал?! Тут, между прочим, тоже кому-то пахать надо. Мой доктор вообще со стакана не слазит. На работу через раз выходит. Я уже за него все научился делать.

— Ты, наверное, чаял нас на этих столах увидеть, — грустно ухмыльнулся Платонов.

— Ничё я не чаял, не чайник я, чтобы чаять, мешали вы, на хрен лезть куда не надо. Слышь, че-то у меня совсем перед глазами темнеет. Отрублюсь щас.

— Ничего, тут «скорая» недалеко. Вызову.

— И ментов тоже?

— А ты чего ждешь? Войска ООН? Красный крест? Девочек по вызову? — Константин развернулся и поковылял к выходу.

— Слышь? — крикнул вслед Федор. — Не хотел я твоего старика мочить. Честно — не хотел. Шпала сказал: сделай так, чтоб под ногами не путались.

Платонов ничего не ответил. Больше всего ему сейчас хотелось снять гипс и увидеть Машу. В голове у него свербил неприятный вопрос к ней: «ты знала, что убийца работает в морге?». Он будто заранее на нее обиделся, но в то же время не мог понять — почему сам испытывает перед ней какую-то смутную вину, в том числе за тех, кто причинил ей боль.

— Гестапо, — вспомнил он страшные шрамы и содрогнулся.

На крыльце «вышел подышать» доктор Васнецов.

— На рентген очередь? — догадался он.

— Профилактика туберкулеза у трудящихся, — пояснил Платонов. — А там, — он оглянулся на морг, — Андрей Викторович, вас срочная работа ждет.

— Не понял, это шутка такая? — насторожился Васнецов.

— Да нет, санитар там, поскользнулся, что ли, руки-ноги переломал. Я услышал, зашел. Федор, вроде, зовут.

— Тьфу ж ты, думал, день как день, а тут... — Андрей Викторович досадно махнул рукой, вытащил из кармана мобильный телефон и по ходу движения к избушке морга скомандовал в трубку: — Лера, дуй в морг, и прихвати с собой еще кого-нибудь. Нет, я не оговорился. Анекдот, что ли, не знаешь: доктор сказал в морг, значит — в морг...

20

Происшествие в морге выбило Константина из колеи, которую он себе на день наметил. Правду говорят: хочешь увидеть улыбку Бога, расскажи ему о своих планах. Теперь Платонов пребывал в неком замешательстве, прострации, и эта задумчивая заторможенность позволила ему незаметно достоять очередь на рентген, затем так же высидеть в перевязочной, потом почти не заметить боль при попытке шагнуть на освобожденную от гипса ногу. Константину казалось, что он о чем-то думает, но, в сущности, мозг его воспринимал не какой-то четкий поток сознания, а мозаику образов, обрывков мыслей, настроений, рефреном к этому хаосу звучало незнание. Он не знал, что ему дальше делать. Заметно хромая, он вернулся в палату и сел на кровать. Навскидку оценив состояние Платонова, Иван Петрович и Виталий Степанович от каких-либо расспросов отказались.

— Все нормально, Костя? — только-то и спросил Бабель и удовлетворился ответом «не знаю».

Стоило Платонову подумать о милиции, и она тут же явилась к нему в образе капитана Никитина. Выглядела милиция все так же устало, равнодушно и относительно трезво.

— Добрый день, — приветствовал Никитин. — Слышал, вы собираетесь уезжать?

— Надеемся, — ответил Бабель.

— У меня тут к вам... — Никитин замялся, вытаскивая из потертой папки листы. — Вот, посмотрите, — сначала он подошел к Платонову, — вам знакомо это лицо?

С выведенной на бумагу копии фото на Платонова смотрел Виктор.

— Неужто нашли? — удивился Константин Игоревич, сбрасывая с себя недавний морок.

— Да... Почти...

— Что значит — почти?

— Кто? Где? — пытался включиться Бабель.

— Витя Шпала, — ответил ему Платонов.

— Какая шпала? — не понял Виталий Степанович, заметно волнуясь.