Дверь в стене

Жак Банвиль (Jacques Bainville, журналист и историк) предупреждал (наивный, он, наверное, думал, что они не ведают, что творят!) Ллойд Джорджа и Вильсона, что они играют с огнём, имея в виду так называемую "новую идеологию" (new ideology), энтузиастом которой был Вильсон при том, что Ллойд Джордж, не будучи сторонником "новой идеологии", был вынужден так или иначе учитывать веяние времени, требующее "демократии" и Лиги Наций.

Ллойд Джордж не воспользовался (что позднее ставилось ему в упрёк) возможностью раздуть из эмбриона гражданской войны в Германии полноценную гражданскую войну и поступил он так, как поступил, не из соображений человеколюбия, а потому, что Лондон, во-первых, не был уверен, кто в конечном итоге победит, а, во-вторых, не хотел чрезмерного ослабления Германии, что автоматически усиливало Францию, и, кроме того, давало той по причине географической близости возможность непосредственной "игры" во внутригерманских делах.

Если же говорить о России, то Америка извлекла из февральской революции двойной выигрыш - она тут же заняла в Антанте то самое свято место, что пусто не бывает, и немедленно включила тогдашнюю российскую революционную риторику (как позже и большевистскую) в выгодный в первую очередь СаСШ идеологический контекст борьбы "прогресса" с "реакционностью".

С точки зрения англичан проблема была ещё и в том, что Вильсон начал объединять идеи либерализма и социал-демократии и делать это на основе интернационализма, что по тем временам было вообще идеологическим прыжком в будущее, причём прыжком, который Британская Империя не в силах была сделать сама в силу имперского устройства государства (перед лицом той же проблемы оказался позднее и СССР). Следуя за Америкой, БИ могла бы тоже прыгнуть в будущее, но, прыгая, она могла прихватить с собою разве что австралийцев, но что было делать с индийскими мусульманами, банту, бушменами и прочими андаманцами? Поэтому БИ, что было на неё совсем не похоже, постаралась поскорее "скомкать" Версаль.

Наступило "перемирие на двадцать лет".

33

Чем государства занимаются, заключив перемирие? Да готовятся к возобновлению военных действий, конечно же. Это люди, в стремлении обмануть самих себя, воспринимают затишье на поле боя как предлог для празднования собственного малодушия, но государство не имеет права забыть вынесенного в заголовок известного романа постулата, глясящего, что All Men Are Enemies, и оно этой истины не забывает. Как не забывает и того, что только оно одно и может вогнать обуревающую человека страсть к самоуничтожению в некие рамки, обставив сам процесс войны какими никакими, но правилами в виде договоров, пактов и соглашений.

Результат этих договорённостей в определённом смысле не лишён иллюзорности, но лучше уж так, чем вообще ничего, всем ведь понятно, что даже плохой порядок лучше хорошего беспредела, так что вопрос не так в иллюзиях, как в извечном стремлении человека к самообману. Мы уже об этом говорили, упомянув о присущей роду людскому способности не только путать смыслы слов, но и создавать смыслы новые и это касается всего, из чего состоит наше бытие, а оно и война - неразделимы. А на войне бывают те, кто с нами, и те, кто против нас.

Помните? Ну как же! Великий пролетарский писатель - "кто не с нами, тот против нас." Фраза хлёсткая, но большого смысла не имеющая. Начнём с того, что против нас все, просто потому, что каждый из этих всех в первую очередь за себя, что означает, что он всегда с собою, а вовсе не с нами, и одно лишь это обстоятельство обращает его против нас. Вы понимаете, что отсюда следует?

А следует оттуда вот что - пусть есть некто, кто не с нами, а против нас. Есть враг. Но помимо этого врага существует великое множество других, которые тоже против нас, просто потому, что они не с нами, и это, в свою очередь, превращает их тоже в наших врагов. Согласно товарищу Горькому мы оказываемся в безвыходном положении - "кругом враги!" Так ли это? На первый взгляд да, положение безвыходно. Но это только на первый взгляд, а вот уже взгляд второй позволяет нам вздохнуть с облегчением. Дело в том, что в этой всеобщевраждебности наличествует одно решающее обстоятельство - все наши враги, сколько бы их ни было, одновременно являются врагами и нашего врага. И это обстоятельство можно использовать. И не только можно, но и нужно. Этому можно научиться. И государства за долгую свою историю этой хитрой науке выучились прекрасно, что неудивительно, учились ведь они на собственной шкуре, а шкура государства это наша с вам шкура, об этом тоже не следует забывать, но люди склонны к забывчивости, память у них короткая. И учиться они не любят. Вот и приходится государству одному за них за всех отдуваться.