Дверь в стене

Отбросим сегодняшнюю версию тогдашних событий, она нам не только не нужна, но даже и мешает, а опять же попробуем посмотреть на происходившее глазами современников. А тогда всем "высоким сторонам" было известно, что поступки СаСШ в послевоенной Европе диктуются следующими приоритетами: "… liquidate the Allied military intervention in Russia and… …build a strong democratic Germany that could act as a stabilizing force."

Причём одно непременно означало и другое, одно из другого вытекало. И мало того, обе эти цели прямо и непосредственно противоречили не чьим-нибудь, а французским интересам. Сильная, "стабилизирующая" Европу Германия сковывала Францию по рукам и ногам, но для этого одновременно следовало удержать от распада и Россию, ибо в противном случае Германию неудержимо втягивало в вакуум, образовавшийся к востоку от её границ. План этот требовал ещё и создания "кордона" между Германией и Россией с тем, чтобы блокировать возможные французские усилия по канализированию "германской агрессии" на Восток.

Причём если с Германией с её уже устоявшимися, "устаканившимися" к тому времени политическими институтами всё было более или менее ясно, то вот в России всему ещё только предстояло "вырасти", так что "санитарный кордон против большевизма" служил не только в качестве баррикады на пути Германии, но у него была и другая роль, причём роль двойная - со стороны СССР он был не только щитом, но ещё и стенкой колбы. И американцы своего добились, во многом потому, что их цели в отношении пары Германия-Франция в той или иной степени совпадали с английским взлядом на "вещи". Причём американское "добились" выглядело столь впечатляюще, что уже после Версаля, когда Сенат отказался ратифицировать "Парижские соглашения", американские "националисты" публично и очень громко вменяли Вильсону в вину то, что он, вместо того чтобы "предаваться думам о судьбах Америки", отстаивал в Версале интересы Германии и большевиков. Но этот идеологический "белый шум" производился уже из внутриамериканских политических соображений и по этой причине в этот вопрос мы углубляться не будем, однако само по себе направленное в Вильсона пропагандистское острие чрезвычайно показательно.

Так вот старания в смысле поддержки большевиков диктовались такой штукой как прагматика. Большевики изначально выбросили лозунг "интернационализма", который, пусть и на других началах, но позволял вновь собрать разбегавшуюся на глазах Россию, в то время как "белые" Россию разрушали. Не только на деле, но и на словах, и не только на словах, но и на деле.

Основная масса смотрящих телевизор ушами простецов не отдаёт себе отчёта в том, что лозунг "единая и неделимая Россия" разрушал Россию почище атомной бомбы. Дело в том, что "правильный" лозунг должен был бы звучать так - "единая и неделимая Российская Империя" (каковая правильность несомненно наличествовала в случае СССР, который уже "советскими народами" воспринимался именно что единым и неделимым), но "белые" были против Империи, а были они - за республику, а лозунг "единая и неделимая Республика Россия" беспощадно отрубал национальные окраины, которым Временное Правительство очень вовремя и в высшей степени предусмотрительно успело подарить зачатки государственности. К этой же идее с Республикой Россией (нынче она называется РФ), вернулись уже в Перестройку и с результатами взрыва этой идеологической бомбы вам ничего не стоит ознакомиться.

Между прочим, начни "белые" переговоры с большевиками, пойди они на "сотрудничество", к которому их подталкивали американцы и отчасти англичане, и у них был бы исторический шанс, они не только получили бы возможность участвовать в государственном строительстве, но и крови пролилось бы куда меньше, и стези бы русские вышли бы попрямее, и в смысле смягчения нравов было бы получше и, что самое главное - хорошо стало бы с мыслями, картина восприятия мира была бы куда сложнее, а как раз этого - сложности мысли катастрофически не хватало в позднем СССР, идеологическая простота (она трактовалась как иделогическая чистота, но, к сожалению, была всего лишь худшей воровства простотою) не выдержала столкновения со сложностью.

У кого-то (по-моему, у Сергея Кара-Мурзы) мне попадалась мысль о том, что в Перестройку сказался "голод" на красивые картинки, на "впечатления", но ведь этот голод был в первую очередь идеологическим голодом, который глушился слишком, чересчур, зашкаливающе простым описанием реальности.

Нас кормили одним и тем же блюдом, а если вы изо дня в день едите одно и то же, то надоест и манная каша, и чёрная икра. И уговоры, сопровождающие кормление с ложечки, помогают мало.