Дверь в стене

И во время этого разговора Шумейкер рассказал Фионделле, что он был причастен к секретной операции Azorian, во время которой американцы при помощи экспериментального судна Glomar Explorer подняли на поверхность часть затонувшей к северо-западу от Гавайев советской подводной лодки со считавшейся тогда недоступной глубины. Фионделла оживился. "Давай и мы чего-нибудь поднимем!" И они сперва в шутку, а потом всё более всерьёз принялись обсуждать такую возможность. В конце концов был сделан вывод, что такое технически возможно, но нужны не поиски наугад, а известные координаты и твёрдая уверенность в наличии ценного груза, причём ценность должна была превышать все издержки предприятия, а они обещали быть очень высокими.

- У тебя есть что-нибудь на примете? - спросил Фионделла.

- Есть, - сказал Шумейкер, который всё ещё помнил Джима Хокинса и видел сны про клады, - ты слышал когда-нибудь про судно "Джон Барри"?

- Нет.

- Оно везло груз в три миллиона серебряных монет в Саудовскую Аравию и было потоплено немецкой подводной лодкой. Координаты известны и про серебро все знают. Достать только не могут.

- Три миллиона серебряных монет? Сколько они стоят сегодня?

- Не знаю. Много.

Они посмотрели друг на друга и глаза их загорелись.

195

Разговор в расположенном в Санта-Монике ресторане Chez Jay имел место 23 июля 1987 года. По нашему летоисчислению - на второй год от рождества Перестройки. Ощутившие первые симптомы серебряной лихорадки друзья заключили сделку, по условиям которой каждый должен был заняться тем, что ему ближе - Фионделла занимался изысканием денежных средств, а Шумейкер поиском документов, которые могли бы внести в поиски столь необходимую ясность.

Капитан был близок к достижению пенсионного возраста, но по счастью на пенсию ещё не вышел, что давало ему вполне определённые козыри, так как поиски немедленно завели его в лабиринт государственной машины. С чего-то следовало начать и Шумейкер, пользуясь своим положением, направился морской походчкой в основанный в 1873 году United States Naval Institute. Там его выслушали и отправили дальше - в Navy Historical Center, а там ещё дальше, и ещё, и ещё. Государства любят хранить бумажки, это мы считаем, что на каждую букашку бумажки не напасёшься, но государству до того, что думает букашка дела нет и оно на этот счёт придерживается немножко другого мнения.

Мест, где лежали бумажки, оказалось до неприличия много, Шумейкер, последовательно обивая пороги, посетил штабквартиру Береговой Охраны, Филадельфийский монетный двор, министерство финансов, заведение под названием Maritime Administration, где занимаются созданием резерва флота на случай да вот хотя бы и войны, и увенчались его хождения посещением Государственного Департамента.

Упрекнуть себя в отсутствии настойчивости Шумейкер не мог, однако же поиски к успеху не привели, главным образом по причине не очень серьёзного к нему отношения со стороны вышеуказанных структур, что особенно ярко проявилось в случае Госдепартамента, где работали очень серьёзные люди, полагавшие, что они занимаются такими же серьёзными как они сами делами государственной важности, а тут к ним лез какой-то полоумный капитан с каким-то кладом.

Облом-с?

Никак нет. Закалённый многолетней службой на флоте Шумейкер и не подумал сдаваться. Он решил обратиться к государству напрямую и пошёл в юридический отдел ВМФ (Judge Advocate General’s Corps), занимающийся не только правовой стороной всего, что связано с деятельностью флота на государственном уровне, но и дисциплинарными взысканиями, юридическими консультациями морячков по любому случаю жизни и такой мелочёвкой как военный трибунал. Америка страна закона, а американцы великие законники (и великие сутяжники), а потому глава Navy’s Judge Advocate General назначается президентом, а его кандидатура проходит утверждение в Сенате. Другими словами это - фигура. И оффис флотского Judge General немедленно выдал Шумейкеру официальное письмо, которое обязывало все государственные структуры оказывать всяческое содействие капитану в его поисках и давать ему доступ к любым документам.

И Шумейкер взял сезам-бумажку и отправился вновь по архивам. И то, что ему открылось, вызвало в его голове вихрь мыслей, так как его намётанный глаз морского офицера обнаружил в документах множество странностей. Например, он сразу увидел, что во всех бумагах фломастером цензуры вымаран адрес капитана "Джона Барри" Джозефа Эллервальда. Это означало, что государство не хочет, чтобы кто бы то ни было входил с Эллервальдом в контакт по любому поводу. Ещё большей странностью было то, что в архивах не было документа, который там просто обязан был быть.