Дверь в никуда

Оставляя за собой грязный след, Харадор выполз на мягкий влажный мох, показавшийся после ледяной воды болота теплым, как песок солнечного пляжа. Спасен! Опять жив… а все, что с ним произошло в стране никогда? В мире будущего? Всего лишь бредовые видения задыхающегося мозга! Кто-то вспоминает в последние мгновения всю жизнь, кто-то видит ангелов и райские врата, а Харадор вообразил мир двадцать второго века, и себя в нем. И от осознания этого Харадору стало почему-то грустно, спасение больше не радовало его. Поскольку, что впереди? Зачем жить? Впереди годы неинтересной работы. Пусть и денежной, но не интересной, потому как, кто же платит за интересную работу больше, чем нужно, чтобы не умереть с голода? А порой и этого не платят, за интерес ведь и так дураки работают. Друзья… пока интересы бизнеса не противоречат. А если противоречат? Какие же это друзья? Так, собутыльники. Или нужные люди. Но с этими ни на секунду нельзя расслабляться: затопчут, сожрут, почувствовав слабину. Жена — по расчету, из нужной семьи. А иначе как разбогатеть своим трудом, не имея папиных или маминых капиталов на раскрутку? По правде сказать, дура набитая, интересы которой ограничены показами мод, дешевыми сериалами и рекламой косметики по телевизору. Ну, любовница, в качестве отдушины, к которой раз в неделю, тайком, на часок. И в качестве награды за все это возможность ездить на автомобиле чуть пошикарнее среднего. Ну и радоваться за себя, глядя на тех, которые ходят пешком, а то и вовсе роются в мусорных ящиках в поисках еды. В мусульманском раю главная радость вовсе не гурии, осточертеют ведь за вечность, а окошечко такое, в которое можно поглядеть на муки в аду тех, кто не удостоился попасть в рай. Не избранных, не устроившихся. Только вот Харадору-то не слишком близки эти мусульманские радости за свое благополучие среди чужой беды. Да, самое главное: возможность съездить ТУДА, пожить в раю воплощенном, рекламу которого каждый день показывают по телеку. А то и вовсе уехать жить в ТОМ раю. Который наверняка так же отличается от рекламы, как очередное средство для похудания — обещают двадцать килограм в две недели, а потом оказывается, что зря потрачена куча баксов. А всего этого, что увидел Харадор в своем бредовом видении: мира лесов и домов-гор, самостоятельных машин, прыжков в другую вселенную, друзей, любви — всего этого нет, и никогда не будет. Так зачем же жить? Тому, кто мог бы запросто слетать на пол-дня в другой конец земли, искупаться в океане, а на работе шагал среди звезд и миров? Кого полюбила наконец-то чудесная девушка, лучше которой нет, и не может быть в этом мире, где девушки — такой же товар, как и их прокладки.

И от этих страшных мыслей Харадор заорал в дикой тоске…

…и проснулся. Лунный свет сквозь стену-окно заливал комнату голубизной. Никита лежал в постели, постепенно успокаиваясь, усилием воли тормозя бешеное биение сердца. Это был всего лишь кошмарный сон. К счастью, на самом деле он не выплыл, а утонул в том благословенном болоте и был оживлен через два века. Утонул и попал в Утопию. И будет жить здесь еще долго-долго. А может быть и всегда, если за следующие десятилетия будет решена проблема Звездных Врат. Впереди годы увлекательной работы, бескорыстные друзья, любовь…

Никита поднялся и вышел на балкон. Вдали мягко светились трапеции домов-городов. Далеко внизу раскинулась серо-пятнистая в лунном свете щетина этих бесконечных лесов, в которой то там, то тут мерцали оранжевые светлячки костров. А надо всем этим черное небо с далекими, холодными звездами. В горле у Никиты пересохло. Он бросил, обернувшись к двери в комнату:

— Компьютер, подай соку, томатного, охлажденного, обычного. Четверть литра.