Дверь в никуда

И уже ночью, глядя на покачивающиеся над головой светила, Никита размышлял о своих интересах. А ведь пожалуй Аня права, намекая ему, что исследование иномирья не так и интересно. Во всяком случае, лично для него не интересно. Впервые Никита сюда попал за счет мечтаний того, еще досмертного, периода своей жизни. И за счет неприятия нового на Земле, которое было скорее от неожиданности, от упрямого нежелания перестраиваться, воспринимать мир таким, какой он есть. Но сейчас Никита вроде с новым миром примирился. Конечно ему будет трудно, но вроде все это преодолимо. Есть люди, которые его уважают искренне — в телепатическом контакте солгать нельзя. И положения он добился куда быстрее, чем мог ожидать. И любви, похоже, добьется. Так что в последний раз его вело сюда лишь любопытство, желание реализовать до конца свои новые способности. Но вот сейчас все кончилось. Он, конечно, может попадать сюда вновь и вновь. Но это будет уже не новое, это будет уже лишь повторение. А это уже не интересно. И мир этот оказался вполне понятным и не слишком интересным. Нет, для специалистов тут наверное клад настоящий. Какие-то тонкости социальных отношений, которые Ане очевидны и поразительны, а ему незаметны. Ну, вроде как восторги энтомолога, поймавшего бабочку не с тремя, а с четырьмя зубчиками на второй левой ножке. Сенсация для широких кругов узких специалистов. А Никита-то и земных цивилизаций особенности не знает. Так ему эта феноменальная разница вообще не заметна. Еще можно магию изучать. Наверное, если бы Никита столкнулся с магией будучи человеком двадцатого еще века, ему бы это было невероятно интересною. Но он уже позанимался немного магией в двадцать втором веке. Конечно Маг мог делать многие удивительные вещи. Но до земной техники двадцать второго века ему было далеко. А для Никиты эта техника уже становилась постепенно понятной и послушной. И была куда интереснее, чем игры Ербола и Сепе. Вот Шурик Талалай действительно чем-то стоящим занимался. Но чтобы его работу понять, Никите мозгов не хватало. Обиды не было — не всем же гениями быть. Но заниматься чем-то более общедоступным душа не лежала. Своего, однако, хочется. И есть ощущение, что если он будет продолжать ходить в иномирье, то так и останется простым извозчиком. Может действительно подумать о звездах? А действительно, почему бы не попробовать переходить туда? По крайней мере, ему все равно — так он это чувствует, в какую точку иномирья переноситься. Наверное это действует и в обратном направлении. Не обязательно же переноситься в лабораторию. Конечно там маяк в виде Тепе, но ведь в первый раз он переходил из своей комнаты и возвращался обратно безо всякого маяка. Кстати, а почему все так уверены, что находятся в другой вселенной, а не на планете другой звезды в своей вселенной?

Никита задал это вопрос вслух, но ответила ему не Аня, уже засыпавшая, а Ербол:

— А я это в один из первых переходов проверил. Здесь скорость света другая. Понимаешь, по теории Ван-Миллигана скорость света пропорциональна частоте колебаний вакуума. Сепе сделал портативный кристаллодетектор на скорость света. Оказалось, что мы находимся на расстоянии от пятнадцать до двадцати пяти вселенных от нашей в сторону увеличения квантового номера. Если бы удалось измерить достаточно точно другие квантовые числа, то можно было бы определить квантовый номер этой вселенной относительно нашей. А пока результат неопределенный — портативных приборов для точных измерений других констант Сепе сделать не удалось.

Значит все же другая вселенная. Ну и ладно! Все равно нужно проверить возможность переходить внутри своей вселенной. А если удастся переходить к другим звездам, то оказывается есть и готовый прибор, позволяющий определить, что переход произошел внутри своей вселенной. Потому что пока непонятно, как ориентироваться в момент перехода.

Около полудня третьего дня плавания корабль повернул наконец в сторону едва видного на горизонте берега. Наконец-то! Плавание-то было довольно однообразным занятием. Может Аня, Ербол и Сепе так не считали — они весь предыдущий день просидели над своими мобильниками обрабатывая материалы, совершенствуя перевод, а вот Никита маялся от безделья. Точнее, от отсутствия свежих впечатлений. Море кругом — голубая пустыня с однообразными волнами. Берег — темная полоса вдали, разглядывать нечего. Рыб-гигантов, которых высматривал наблюдатель на мачте, так и не встретили. Рыба-луна или еще что-то столь же вкусное тоже больше не попалось. А пролеживать бока на жестких досках было не столь и весело. Маг забился под палубу и отсыпался там целый день. Возможно, это его занятие было сродни занятиям землян. Материала он тоже много собрал, а для обработки у него был лишь собственный мозг. Никита мог его понять, но ему-то даже поболтать было не с кем, скучно.