Дверь в лето

— Ничего не выйдет. Ты окажешься на том же самом месте — и по широте, и по долготе. Как та морская свинка, помнишь? А если ты окажешься там прежде, чем была выстроена лаборатория — ты, скорее всего, вмажешься в дерево. В-четвертых, даже если все сойдет хорошо, как ты собираешься лечь в анабиоз?

— Как и в первый раз.

— Ясно. А где ты возьмешь деньги?

Я открыл рот и тут же захлопнул, чувствуя себя дурак дураком. Когда-то у меня были деньги, но лишь однажды. То, что я скопил (чертовски мало), я не мог взять с собой. Дьявол, даже если бы я ограбил банк (а я не ведал, с какой стороны к этому подступиться) и зацепил миллион, я все равно бы не смог перевести эту сумму в 1970-й. С нынешними деньгами мне была прямая дорога в тюрьму за сбыт фальшивых банкнот. Изменилось все — размер, цвет, рисунок, система нумерации.

— Я смогу скопить нужную сумму.

— Умница-головка. А пока ты ее копишь, ты и так окажешься здесь и теперь… правда, за вычетом волос и зубов.

— Ладно, ладно. Давай вернемся к твоему третьему пункту. Скажи, были на том месте, где сейчас стоит лаборатория, следы взрыва.

— Нет, ничего такого не было.

— В таком случае я не вмажусь в дерево, потому что не вмазался раньше. Дошло?

— И снова ты на лопатках. Ты пытаешься поймать меня на парадоксе, а не тут-то было. Я смыслю в теории времени, пожалуй, больше тебя. Давай посмотрим с другого конца. Взрыва не было и ты не вмазался в дерево… потому что ты так и не решился на прыжок во времени. До тебя дошло?

— Почему ты так уверен?

— Уверен. Потому что есть еще и “в-пятых”. И этот козырь тебе крыть нечем. Ты даже близко не подойдешь к установке, тебя не подпустят. Там все засекречено и этот орешек тебе не по зубам. Так что, Дэнни, забудем об этом. Мы с тобой очень интересно и умно побеседовали, но утром меня могут разбудить ребята из ФБР. Но если меня до понедельника не посадят, я позвоню главному инженеру “Аладдина” и разузнаю, кто и что такое этот “Д.Б.Дэвис”. Может, он у них работает, тогда мы пригласим его пообедать и поболтаем всласть. А еще я хочу свести тебя со Шпрингером, генеральным директором “Аладдина”, он мужик хороший. А про эту чушь с путешествием во времени забудь, там все наглухо засекречено. Я тебе ничего не говорил… а если ты станешь утверждать обратное, я сделаю большие глаза и скажу, что ты клевещешь. Мой “статус” мне еще пригодится.

И мы заказали еще пива.

Потом, уже дома, приняв душ и выведя из организма излишки пива, я понял, что он прав. Путешествие во времени помогло бы мне не больше, чем гильотина от головной боли. Чак здорово придумал свести меня с мистером Шпрингером, это и проще, и дешевле, безопаснее. 2000 год снова мне нравился.

Бухнувшись в постель, я решил просмотреть газеты за неделю Как и всем путным людям, мне каждое утро по пневмопочте приходила “Таймс”. Читал я ее от случая к случаю, газетная болтовня мало меня трогала. Кроме того, у меня хватало своих проблем, преимущественно инженерных, чтобы забивать голову всякой, в лучшем случае — скучной писаниной.

Как бы то ни было, я никогда не выбрасывал газеты, не просмотрев заголовки и колонку частных сообщений. В ней меня интересе вали не рождения, смерти и свадьбы — только “беженцы”, пробудившиеся после анабиоза. Я надеялся когда-нибудь встретить там знакомое имя, созвониться с кем-то, кого я знал раньше, пригласить к себе, может быть помочь. Конечно, шансов на это почти не было, но так-таки эту колонку читал, причем с немалым удовольствием.

Наверное, я подсознательно ощущал всех Спящих своими “родичами”, чувствовал себя “одной крови” с ними. Кроме того, надо же было доказать себе, что я не так уж пьян.

В газетах не было ничего интересного, если не считать сообщений с корабля, летевшего к Марсу без особых происшествий. Среди проснувшихся Спящих не было ни одного знакомца. Я сунулся носом в подушку и заснул.

Часа в три ночи я вдруг проснулся, словно меня кольнули. Свет ослепил меня, и я долго моргал. Мне приснился странный сон, не кошмар, но около того — будто просматривая газеты, я пропустил имя маленькой Рикки.

Этого быть не могло и все же я с облегчением вздохнул, увидев, что не выкинул газеты в мусоропровод, как частенько бывало.

Я сгреб их на кровать и стал просматривать по новой. На этот раз я читал все разделы частной хроники: рождения, смерти, свадьбы, разводы, усыновления и удочерения, смену имен и фамилий, аресты, “воскрешения” Спящих. Я был уверен, что даже не зная новой фамилии Рикки, ни за что не пропущу ее. Все колонки я просматривал сверху донизу — ведь Рикки могла выходить замуж или у нее мог родиться ребенок…

От этого занятия у меня начали слипаться глаза и я чуть было не пропустил главное. “Таймс” за вторник, 2 мая 2001 года в колонке “воскресших” сообщала: “Риверсайдский Санктуарий… Ф.В.Хейнике”.

“Ф.В.Хейнике!”