Дверь в лето

Фамилия бабушки Рикки была Хейнике… Я знал об этом. Я был уверен в этом! Не спрашивайте, почему, я не смогу объяснить. Но эта фамилия вдруг вспыхнула в моем мозгу, стоило мне ее прочесть. Млжет быть, я когда-то услышал ее от Рикки или Майлза, возможно даже, что я видел мельком эту почтенную даму. Как бы то ни было, строчка из “Таймс” пробудила забытое и теперь я знал.

Но нужны были доказательства. Я хотел увериться, что “Ф.В.Хейнике” означает “Фридерика Хейнике”.

Меня всего трясло — от возбуждения, ожидания и страха. Надевая костюм, я так и не смог застегнуть швы и выглядел, наверное, последним оборванцем. Через несколько минут я был уже в вестибюле нашего дома — там стояла телефонная кабина. В моей квартире телефона еще не было; я только-только встал на очередь. А потом мне пришлось снова подняться к себе — за кредитной карточкой. Судите сами, в каком я был состоянии.

Руки у меня дрожали и я никак не мог засунуть карточку в щель. Наконец, я с ней справился и вызвал станцию.

— Что вам угодно?

— Соедините меня с Риверсайдским санктуарием. Это в районе Риверсайд.

— Минутку… линия свободна. Соединяю.

Наконец экран вспыхнул, и я увидел мужчину с сердитым взглядом.

— Вы, наверное, не туда попали. Здесь санктуарий. Мы закрыты на ночь.

— Ради бога, не отключайтесь. Если это Ривердсайдский санктуарий, то именно вы мне и нужны.

— Чего вы хотите? В такое-то время?

— У вас есть клиент Ф.В.Хейнике, из “воскресших”, я хотел бы узнать…

Он покачал головой.

— Мы не сообщаем сведения о наших клиентах по телефону. Тем более среди ночи. Позвоните утром, после десяти. А еще лучше — приезжайте.

— Ладно, хорошо. Но я хочу узнать совсем немного. Что означают инициалы “Ф. В.”

— Я же сказал вам, что…

— Но, бога ради, послушайте! Я же не просто так интересуюсь; я сам был Спящим. В Соутелле. Проснулся совсем недавно. Я все знаю насчет “профессиональной тайны” и так далее. Вы публикуете имена клиентов в газете. Мы оба знаем, что санктуарий сообщают Редакциям полные имена своих клиентов… а газеты, чтобы сэкономить место на полосе, печатают только инициалы. Разве не так?

Он поразмыслил над этим.

— Может быть.

— Так значит, не случится ничего страшного, если вы скажете мне, что означают инициалы “Ф.В.”.

— Пожалуй, в самом деле ничего не случится, если это все, что вы хотите, — сказал он, поборов сомнения. — Но больше я вам ничего не скажу. Подождите.

Он исчез с экрана, как мне показалось, почти на час, и, наконец вернулся с карточкой в руке.

— Здесь темновато, — пожаловался он, разглядывая карточку

— Фрэнсис… нет, Фридерика. Фридерика Вирджиния.

Я чуть не грохнулся в обморок, глаза у меня закатились.

— Слава богу!

— Вы здоровы?

— Да. Спасибо вам. Спасибо от всего сердца. Со мною все в порядке.

— Гм… Тогда, наверное, вам не повредит, если я сообщу еще кое-что. Чтобы вам не приезжать понапрасну. Она уже выписалась от нас.

IX

До Риверсайда быстрее всего было добираться на джампере, по мне еще нужно было получить в банке наличные. Я жил в Голливуд-Уэст, а ближайший банк с круглосуточным обслуживанием был на Большой Кольцевой Дороге, в деловой части города. Так что сначала я поехал в банк, где смог в полной мере оценить полезное усовершенствование — систему универсальных чеков. Несложный компьютер, заменивший банковскую палату, проверил радиоактивную метку на моем чеке, снесся с компьютером моего банка, что стоял напротив здания “Горничных, Инкорпорейтид” и тут же отслюнил мне деньги.

Я вскочил на экспресс-полосу риверсайдской Дороги, однако до санктуария добрался лишь на рассвете.

Там не было никого, кроме дежурного, с которым я говорил по телефону и ночной сестры, его жены. Боюсь, что выглядел я не лучшим образом: вчерашняя щетина, дикие глаза плюс пивной перегар. Ко всему прочему, я еще не придумал, что буду врать.

Как, бы то ни было, миссис Ларриган, ночная сестра, приняла меня радушно и сочувственно. Она достала из досье фотографию и спросила:

— Это ваша кузина, мистер Дэвис?

Это была Рикки. Вне всякого сомнения, это была Рикки! Конечно, не та Рикки, которую я знал; не маленькая девочка, но вполне, развитая молодая женщина лет двадцати или чуть постарше со взрослой прической, с прекрасной внешностью. И она улыбалась.

Но взгляд ее остался прежним и неподвластное годам очарование маленького эльфа — тоже. Эта была она, повзрослевшая, похорошевшая, но, конечно же, она.

Лицо ее подернулось дымкой — это слезы навернулись мне на глаза.

— Да, — сказал я через силу. — Да. Это Рикки.

— Нэнси, тебе не следовало показывать ему фотографию, — сказал мистер Ларриган.

— Ну тебя, Хэнк. Что, от этого — земля треснет?

— Ты же знаешь правила. — Он повернулся ко мне. — Мистер, а уже говорил вам по телефону, мы не даем сведений о наших клиентах. В десять часов откроется контора, вот тогда и заходите.

— А еще лучше, приходите к восьми, — добавила его жена. — Как раз подойдет доктор Бернстейн.

— Ты бы помолчала, Нэнси. Если ему нужны сведения, он должен выйти на директора. У Бернстейна нет времени отвечать на вопросы. К тому же, курировал ее не он.