Дверь в лето

Я дал себе слово первым делом, не откладывая, выяснить, что стало с Рикки. Она была всем, что оставалось у меня в мире, тем более сейчас. Дорогая маленькая Рикки! Будь она на десять лет постарше, я бы и не взглянул на Белл… и не обжегся бы.

Посмотрим, сколько ей сейчас? Сорок… нет, сорок один. Трудно представить, что Рикки может быть сорок один год. Впрочем, не так уж много для женщины в мое время — а тем более сейчас. Иной раз невозможно отличить сорокалетнюю от восьмидесятилетней.

Что ж, если она богата, я позволю ей заказать выпивку и мы выпьем за упокой души нашего дорогого Пита, забавного маленького созданья.

А если что-то сорвалось и она бедна, несмотря на мои акции, тогда — черт побери, я женюсь на ней! И не посмотрю, что она старше меня на десять лет с небольшим. Такому недотепе, как я, обязательно нужен человек, который присматривал бы за мной и вовремя останавливал — и никто не смог бы сделать это лучше Рикки. В неполных десять лет она уже умела противостоять Майлзу и всему, что было связано с ним, совершенно всерьез, с девчачьей напористостью, и в сорок лет она должна быть такой же, только более зрелой.

Первый раз во времени моего пробуждения мне стало по-настоящему тепло в этой чужой стране. Рикки была ответом на все вопросы.

И тут внутренний голос сказал мне: “Послушай, болван, ты не сможешь жениться на Рикки — если она стала такой, какой обещала стать, то она уже лет двадцать, как замужем. У нее четверо детей… и старший выше тебя ростом… и, конечно, муж, которого ты вряд ли очаруешь в роли старого доброго дяди Дэнни”.

Я слушал его с отвисшей челюстью. А потом слабо возразил: “Ну ладно, ладно — я снова опоздал. Но все равно найду ее. Не расстреляют же меня за это. В конце концов только она — единственная из всех — понимала Пита”.

Я “перевернул” страницу, помрачнев от мысли, что потерял обоих — и Рикки, и Пита. А потом задремал прямо над газетой и проспал до тех пор, как мой Работяга или его двойник принес ленч.

Мне приснилось, что Рикки держит мою голову в своих ладонях и говорит:

— Все хорошо, Дэнни. Я нашла Пита и мы вдвоем пришли к тебе. Правда, Пит?

— Мяааау!

Добавочный вокабулярий оказался весьма кстати, когда я взялся читать исторические обзоры. За тридцать лет много всего может произойти, но чего ради приписывать это к истории — ведь каждый, кроме меня, и так хорошо обо всем этом знает? Я почти не удивился, узнав, что Великая Азиатская Республика вытеснила нас с южноамериканских рынков, это было предопределено Тайваньским договором. Еще менее меня удивило превращение Индии в лоскутное одеяло, вроде Балкан. Известие о том, что Англия стала провинцией Канады ненадолго заняло меня. Кто из них — хвост, а кто — собака? Я не стал читать о биржевой панике 1987 года: я не мог считать трагедией то, что золото подешевело и больше не является мерилом денег, а сколько народу при этом разорилось, касалось меня еще меньше. Золото — замечательный технический металл, его можно применять где угодно.

Прервав чтение, я начал размышлять, что можно сделать из дешевого золота при его высокой плотности, хорошей проводимости, чудесной ковкости… и вскоре остановился, поняв, что сперва нужно подчитать техническую литературу. Во всяком случае, для атомщиков это было неоценимым даром. Да и для автоматики золото подходит лучше чем любой другой металл — кстати я был почти уверен, что “голова” у Работяги битком набита золотом. Мне нужно было лишь найти себе работу и разузнать, что сделали в своих “конурках под лестницами” мои коллеги, пока меня не было.

Соутеллский санктуарий не мог снабдить меня технической литературой и я объявил доку Альбрехту, что хочу поскорее выбраться в свет. Он пожал плечами, назвал меня идиотом и согласился. Я отказывался даже переночевать, ибо совершенно утомился от безделья и чтения книг с экрана.

На следующее утро, сразу после завтрака мне принесли современные одежды… которые я смог натянуть без посторонней помощи. Сами по себе они были не столь уж необычны (хотя мне сроду не приходилось носить фиолетовых брюк с бляшками), но вот с застежками не мог совладать без репетиции. Уверен, что мой дедушка с непривычки точно так же мучился бы с “молниями”. Был это Стиктейтовский шов-застежка, я подумал, что надо бы кого-нибудь нанять — помогать мне при раздевании, пока я не понял, каким образом он расстегивается. Застегивался он просто — достаточно было сжать края и они слипались, как разноименные полюса магнита.

Я попытался немного ослабить пояс и он так перетянул меня, что дух занялся. Никто надо мной не смеялся.

— Чем вы собираетесь заняться? — спросил доктор Альбрехт.

— Я? Сначала разживусь картой города. Потом найду себе ночлег. Потом буду читать книги по специальности… где-нибудь с год. Док, ведь я — ископаемый инженер. И это меня совершенно не устраивает.

— Ммм… Ну что ж, желаю удачи. Не стесняйтесь позвонить мне, если придется туго.

Я вздернул голову.