Дверь в будущее

– Что это? – спросила Вайолет.

– Паспорта. Шесть… нет, даже семь штук, – Колин начал перебирать стопку. – Здесь у нас Великобритания. Америка. Австралия. Евросоюз. Южная Африка. Япония. И Бразилия. Есть даже водительские права. И в два раза больше кредиток. Сомневаюсь, что она использовала хотя бы половину, но я уверен, что все они рабочие. Клянусь своей безупречной репутацией. Здесь есть даже читательский билет! Такое количество деталей просто… – он жестом изобразил, как взрывается голова. Затем сложил всё в аккуратную стопочку. – Не знаю, на кого она работает или с кем, но все документы настоящие, и… – мальчик внезапно замолчал и осмотрелся по сторонам, почему-то не желая продолжать.

– И что? – спросила Сэйди.

– Страшно. Это страшно, Сэй. Я знаю кучу людей, которые хороши в плохих вещах, но… но это другое. Совершенно невозможный уровень.

Эйприл, наверное, впервые с момента знакомства увидела Колина таким – мальчик не шутил и не дразнился, и не пытался разрядить атмосферу. Колин был по-настоящему напуган, а это означало, что и Эйприл стоило прийти в ужас. Но девочка уже давно привыкла делать совсем не то, что от неё ожидали.

Поэтому она просто спросила:

– Как… – в горле внезапно пересохло, и Эйприл едва могла говорить. – Как её зовут?

– Здесь семь паспортов, дорогуша. Семь имён. И все фальшивые. Но, Эйприл, в чём я точно уверен, так это в том, что её фамилия – Винтерборн. Или, по крайней мере, когда-то была.

– Мне больше интересно, кто она сейчас, – сказал Тим, и остальные были с ним согласны.

Но тут Эйприл заметила восьмой паспорт и спросила:

– А это какой?

Колин поднял его осторожно, словно документ мог взорваться. А затем протянул его Эйприл, и девочка медленно раскрыла паспорт.

– Этот она сделала для тебя.

Эйприл не знала, который час. Она даже не знала, какое сейчас время суток. Снаружи бушевал холодный ветер, в старые окна барабанил мокрый снег, и только свет из коридора прорезал темноту комнаты, пахнущей потом и медицинским спиртом.

– Эйприл?

– Уже поздно, Ви. Иди спать.

Возможно, Эйприл не знала, сколько сейчас времени, но её тело было слишком уставшим и казалось тяжелее, чем обычно.

– Но я пришла позвать тебя спать.

Эйприл краем глаза видела на полу тень приближающейся Вайолет, но почему-то не могла оторвать взгляд от женщины.

– Как думаешь, я похожа на неё?

Эйприл не знала, почему её голос дрожит. Не понимала, отчего щиплет глаза. Вот она смотрит на лицо, покрытое ранами, царапинами и синяками, а вот уже говорит:

– Я не могу понять, насколько мы похожи. Я никогда не сравнивала себя с другими. Ни с кем. Но теперь я думаю… если она моя… тогда я должна быть…

– Вы похожи, – сказала Вайолет. – Немного. Вот тут. – Эйприл почувствовала мягкое прикосновение пальцев к носу, а затем к подбородку. – И здесь. Я не видела её глаза, но…

– Но что?

– Я уверена, что они печальнее, чем твои.

Эйприл могла бы сказать, что у кого угодно могли быть глаза печальнее, чем у неё. Но затем девочка напомнила себе, что в важных вещах ей всё-таки везло. Может, у неё не было матери, но это не значило, что у неё не было семьи.

– Нет! – женщина на кровати внезапно закричала и начала метаться, пытаясь избавиться от пут. Затем так же неожиданно замерла и снова потеряла сознание, постанывая в беспамятстве. Вайолет, похоже, совсем не боялась, поправляя на ней одеяло.

– Всё хорошо. Ты в безопасности, Джорджия.

– Как ты её назвала? – спросила Эйприл.

– Джорджия. Это её имя. Я видела его на старых фотографиях.

Мать Эйприл звали Джорджия. Джорджия Винтерборн. Сестра Габриэля.

– Где она пропадала? – сейчас Эйприл даже не думала о десяти годах, проведённых сиротой. Она злилась не на это. – Габриэлю было десять лет, и он думал, что вся его семья умерла. Это было двадцать лет назад! Где она была всё это время? Почему не возвращалась? И как вообще выжила, в конце концов? – И только тогда Эйприл подняла взгляд на Вайолет. – Что, если она не очнётся?

Но Вайолет просто пожала плечами, словно этот вопрос был самым лёгким в мире.

– Конечно, очнётся. С ней всё будет в порядке. Ты не потеряешь маму, Эйприл.

– Я знаю, – Эйприл натянуто улыбнулась. Она не стала высказывать вслух свои настоящие мысли: нельзя потерять то, чего у тебя никогда не было.

* * *

– Эйприл!

Девочка не узнала этот голос, но, вскочив на кровати, она вспомнила.

Она не на своей кровати в доме Винтерборнов. Иззи не придёт, чтобы позвать их на уроки. Смиттерс не поджарит бекон на кухне. А Габриэль, возможно, больше никогда на неё не зарычит.

Эйприл уставилась на узкий луч лунного света, проникавший через щель между тяжёлыми шторами, и подождала, когда глаза привыкнут к темноте. А затем посмотрела на женщину, которая заворочалась на кровати и сказала:

– Прости меня. Мне так жаль.

Женщина выглядела маленькой и хрупкой. Её руки были связаны, а над губой блестели капельки пота.

– Прости меня, – повторила она дрожащим голосом.

– За что? – Эйприл села на диване и стала разглядывать женщину.

Та отвернулась.