"Две жизни" (ч.II, т.1-2)

Трагедия переоценки всего себя совершается под ударами её звуков. Они, если хотите, божественны, но несёт их ангел печали, скорби и смерти. Нет радости ни в ней, ни в её божественной красоте, ни в её гениальной музыке. Анну нельзя не признать существом высшего порядка, но встреча с ней, хоть и незабвенная, всё же встреча трагичная. Это эпоха, это веха в жизни человека. И долго предстоит заживлять раны слабому и не готовому к испытанию существу. Но… совершенно меняется человек сильный, применяющий свою энергию теперь иначе. Словом, всякий, встретившийся с Анной, обречён умереть в той стадии духа, в какой он жил до тех пор. Сильный победит смерть и начнёт жить в более светлой атмосфере. Но слабый будет в ужасе вспоминать о встрече и сожалеть о потерянном рае обывательского спокойствия и счастья, но, увы, вернуться к нему уже никогда не сможет. Анна — это удар молота, это потрясение: перед тобой неотвратимо встаёт вопрос, что сделал ты для жизни? Но это и не сама жизнь, это чёрный бриллиант печали, а не розовый, который сияет радостью. Не знаю, понятно ли вам то, что говорю. Подобные впечатления очень трудно передать. Кто испытал такую встречу, тому сказал я слишком много. А кто слушает меня только умом, воспринимает мой образный рассказ не более чем фантастический.

Ваша игра, леди Алиса, захватывает так же, но она делает человека счастливым, радостным, уверенным в себе. В ней слышится благоговейное прославление жизни, любви. В ней свет, в ней зов к творчеству. В ней то, о чём так часто говорит доктор И.: "Нет серого дня, есть сияющий храм, который строит человек из своих будней".

Я приношу вам глубокую благодарность за счастье и радость, которыми вы меня наполнили. Чем-то, каким-то духовным родством, вы напомнили мне мою невесту в те моменты, когда она берёт скрипку в руки. Не будучи хороша собой вообще, она преображается и становится прекрасной, когда играет или поёт. И звуки её — тоже зов счастья жить. Вы забываете обо всём, когда она играет, кроме текущей минуты блаженства, вы благодарите жизнь.

Увлечённый разговором, капитан не заметил, как возвратился Флорентиец и встал у него за спиной и как сидевшие в отдалении Николай, Сандра, Амедей и Тендль подошли к их маленькой группе. Для мистера Тендля слова капитана были точно факелом. Он внезапно осознал всё счастье, всю важность своей встречи с лордом Бенедиктом и его семьей. В жизнь его, обычную жизнь светского лондонца, ворвалась бомба, начинённая таким свежим и необычным воздухом, какого он и не предполагал существующим так близко.

— Иная жизнь, капитан, — раздался голос Флорентийца, — уже живёт в самом человеке, прежде чем он получает, тем или иным путём, зов или, как вы выражаетесь, удар Жизни. Никогда не бывает, чтобы этот удар Жизни пришелся впустую, как жестокое и ненужное страдание. Жизнь. Великая Мировая Жизнь, не знает ни жестокости, ни наказания. Её милосердие и помощь входят в единственный закон Вселенной: закон причин и следствий. А людям кажется, что в их жизнь внезапно ворвалась жестокость. Умирающий от голода считает себя несчастным, обиженным и угнетённым жизнью. Но не помнит, как заморил когда-то голодом семью, имея возможность протянуть ей руку спасения.

Нет и бессмысленной смерти. Человек умирает только тогда, когда дух его перерос возможности творчества, которые были заложены в его телесном организме. А также, если организм его перетянут закостенелыми страстями — жадностью, завистью, ревностью, отрицанием и себялюбием настолько, что не может уже прорваться к доброжелательству.

То, что люди привыкли называть чудесами, чудесными встречами и спасением, — всё это только собственное творчество в ряде вековых воплощений и трудов. У человека в каждом его земном воплощении так мало времени. И он не имеет права терять мгновения в пустоте, без творчества сердца, в мелочах быта и его предрассудках.

Нельзя жить в ожидании, что некое провидение само позаботится решить судьбу человека и повернёт руль его жизни в ту или иную сторону. А он будет только подбирать зёрна милосердия, падающие ему с неба. Милосердие, которое МОЖЕТ войти в судьбу человека, это только ЕГО СОБСТвенный труд. Его труд в веках, труд в единении с великими и малыми людьми, труд любви и благородства.

Честь человека, его честность, красота и доброта, которые пробуждал он в сердцах встречных, а не ждал, чтобы кто-то их ему принёс, — вот что такое вековой труд человеческого пути, пути живого неба и живой земли. Не в далёкое небо должен улетать человек, чтобы там глотнуть красоты и отдохнуть. Но на грязную, потную и печальную землю он должен пролить каплю своей творческой доброжелательности. И тогда в его земной труд непременно сойдёт Мудрость живого неба, и он услышит его зов.

Тот, кто принёс земле свою ноту песни торжествующей любви, кто благословил свой день обагрённым страданием сердцем, тот войдёт в атмосферу новых сил и знаний и ясно увидит, что нет чудес, а есть только та или иная ступень знания.