"Две жизни" (ч. I, т.1-2)

— Я так и думал, что она сошла с ума, — сказал он. — Признаться, она и меня едва не потянула за собой. Я еле выдерживал её истерики последних дней.

— Левушка, впусти И., он у двери, — сказал мне Ананда. Я не услышал стука за суетой в комнате, подбежал к двери и впустил И.

Ананда отошёл от кресла, указал И. на Жанну, и тот, подойдя к ней, положил ей руку на голову, — Узнаёте ли вы меня, Жанна? — спросил он, — Господин старший доктор, как же могу я не узнать вас? — ответила тихо и совершенно спокойно Жанна. — Зачем вы сюда пришли, Жанна?

— Я сюда пришла? Вы ошибаетесь, я сюда не приходила и этого дома я даже не знаю, — снова тихо отвечала Жанна. — И я очень хочу к себе. И. отнял свою руку.

— Ах, нет, нет, я не хочу домой, там ждет меня что-то ужасное… Хотя ведь там мои дети. Боже мой, что всё это значит? Больно, больно в сердце, — вдруг громко закричала она. Ананда быстро подошёл к ней и взял обе её руки. — Посмотрите на меня, Жанна. Знакома ли вам вот эта вещь? — Он подал ей обычный восточный кошелёк, шитый бисером.

— Да, это дала мне вчера мадам Строганова. Она сказала, что это подарок Браццано её младшему сыну; но оттуда выпало несколько бисеринок, от чего расстроился рисунок. И что такие бисерины есть только у Анны; что нужно взять их в её рабочей шкатулке и поправить рисунок. А я не могу их взять; не знаю почему, а не могу. — Её голос перешёл почти на шёпот.

И. подвёл меня к Жанне, которая или не видела, или не узнавала меня до сих пор.

— Левушка, Левушка, ах как вы мне нужны! Я вас, кажется, уже год ищу. Хотела вам что-то очень важное сказать, а сейчас всё забыла. Где вы были всё это время? Вот здесь… — Она стала искать у себя в кармане пелерины. — Нет, я больна, Левушка, — сказала Жанна ничего не найдя в кармане и опустив руку.

И. поднял безжизненно упавшую руку Жанны и с помощью князя перевёл несчастную женщину в свою комнату. Здесь он ещё раз отёр ей лицо и руки и подал стакан с водой, куда налил чего-то. Жанна жадно выпила; на её безжизненном и бессмысленном до сих пор лице появился румянец. Через минуту перед нами сидела прежняя Жанна, Жанна самых лучших и чистых минут своей жизни.

— Теперь вам надо вспомнить, как вы жили эти последние дни, Жанна, и рассказать нам, что было с вами. Мы хотим помочь, но для этого надо, чтобы вы всё вспомнили сами, — обратился к ней И.

— О, наконец я дышу спокойно, я вижу вас и Левушку живыми. Если бы я хотела рассказать вам, что со мной было, то могла бы сказать только одно: я была как мёртвая, — сейчас я воскресла. Меня давила какая-то мысль, будто я должна сделать что-то, похожее на преступление… Да, да, вспомнила, Браццано велел мне добиться через Левушку, чтобы на руке Анны был его браслет; что он только тогда может быть спокоен, что она выйдет за него замуж. Теперь я вспомнила всё. Он привёл меня сюда, велел идти к Левушке, и хоть убить кого-нибудь, а пройти к нему и передать этот ужасный браслет. Знаете ли, он точно жжёт руки, когда его держишь, этот браслет.

Она замолчала, потёрла лоб, обвела нас всех взглядом и спросила:

— Я не сделала ничего ужасного?

— Нет, всё хорошо. Забудьте теперь обо всём этом и ничего не бойтесь. Мы проводим вас домой, — сказал ей Ананда.

— Как страшно! Там будет ждать Браццано. Он меня убьёт, — прошептала Жанна, сжимаясь в комочек.

— Не бойтесь ничего. Сейчас мы пойдём встречать одного нашего друга. С ним приедет его секретарь, женщина. Она негритянка. Для нашего друга у нас есть помещение, но её нам поместить некуда. Не дадите ли вы ей приют на эту ночь? В отеле она слишком привлечёт к себе внимание, чего бы нам не хотелось, — сказал Жанне Ананда. — Ах как я буду рада! Я так боюсь одна теперь. — Если разрешите, я проведу ночь в вашем магазине, внизу, и тогда вам совсем не будет страшно, — подавая Жанне накидку, сказал И.

— Надо спешить. Князь, мы вас эксплуатируем. Но я только час назад узнал, что именно сегодня должен встретить того мудреца из Б., о котором вам говорил, — пожимая князю руку, сказал Ананда. — Разрешите мне занять комнату капитана, а ему я уступлю свои.

— Зачем же? Хватит комнат в доме, — запротестовал было князь, но Ананда настоял на своём.

Мы простились с нашим милым хозяином и поспешили к пароходу.

Жанна шла между И. и Анандой, а И. держал меня под руку. Я так одурел от всех происшествий дня, что стал "Левушкой-лови ворон".

Когда мы завернули за угол пустынной улицы, то увидели что навстречу идёт Браццано, нагло глядя на нас. Его адская физиономия выражала крайнее раздражение.

Но не сделав и трёх шагов, он вдруг согнулся чуть не пополам, свернул на мостовую и стал переходить улицу. — Идите, — сказал нам Ананда. — Я сейчас вас догоню. В один миг он был подле турка, и каждое слово, произнесённое его металлическим голосом, долетало до нас: