Две ведьмы и виски

— Ты странно себя ведешь, — возмутилась она.

Я не могла отрицать.

— Все странное, — я указала на сияющие метки на себе, их было видно из-за шорт и топа. — Син, мне нужно спросить…

Я замолкла, Прутик появился за ней. Мне было не по себе от его поведения — фейри явно что-то задумал. Я знала этот взгляд.

Я не успела предупредить Син, Прутик прижал зеленый листок к ее голой руке. Удивление мелькнуло на ее лице, и она обмякла на подушках, будто труп.

— Син! — я подбежала к дивану. — Прутик, что ты наделал?

Он невинно расширил глаза и помахал листиком.

— Я сделал то, что он сказал!

— Кто… — я замолчала, Прутик посмотрел мимо меня с благоговением на лице.

Я развернулась.

Мужчина стоял у лестницы, прислоняясь к двери. Его длинный черный плащ свисал до колен, капюшон закрывал глубокими тенями его лицо. Высокий, широкоплечий, грозный.

— Стучать не учили? — я едва дышала, сердце колотилось. — И что Прутик сделал с Син?

Он опустил капюшон. Тени пропали с его лица, и стало видно неестественно яркие зеленые глаза на прекрасном лице. Я тоскливо вздохнула.

— Лист корнепряжа, — ответил он.

Я снова вздохнула. Этот голос. Хриплый, гулкий, низкий. Блин. Я забыла, что он был привлекателен. Это было несправедливо.

— Ты — придурок, — заявила я, напоминая себе об этом. — Что лист с ней сделал?

Он закатил красивые глаза от моего неуместного оскорбления.

— Прикосновение одного листика лишит взрослого сознания. Эффект длится около часа, и, — он опасно улыбнулся, — следов не остается.

Я потрясенно покачала головой.

— Это ей не навредит?

— Нет, если она его не съест.

Прутик улыбнулся и сунул листик в рот, громко жевал, напевая, словно это был самый вкусный торт.

Я помахала Заку.

— Помоги перенести ее в мою кровать.

Он пересек комнату, по пути снимая плащ, под ним оказалась мягкая черная футболка и мускулистые руки с темными татуировками. Я напомнила себе не пускать слюни. Он бросил плащ на диван, а потом поднял Син на руки. Похоже, моя помощь не требовалась.

Опустив мою подругу на кровать, он вернулся в гостиную и окинул меня взглядом.

— Ты сияешь, как витрина на Рождество. Посмотрим, что тут у нас.

Я осторожно подошла к нему. Потеряв терпение, он притянул меня на открытое место за моим одиноким диваном, вытянул мою руку и стал осматривать метки фейри.

— Привет, Зак, — прошептала я в тишине. — Давно не виделись, да? Я в порядке, спасибо, что спросил. Этот бред с фейри утомителен. Ценю твою тревогу. Ты очень заботлив.

— Ты устала, потому что магия фейри бьет по твоему телу как невидимый прибой.

Когда он задрал мою футболку, я вздрогнула, но не помешала ему. Он знал, как вести себя, и он уже видел куда больше моей кожи.

— Ты будешь все сильнее ощущать усталость, — продолжил он, — а потом уже едва сможешь оставаться в сознании. Сон не поможет. Ты едва сможешь существовать.

— Ох, — тревога сотрясала меня. — Это звучит зловеще.

— Да, — он опустился, чтобы осмотреть мою ногу, задрал край моих шортов. — Ведьмы «Красного рома» — дураки. Даже я не выдержал бы связь с этим фейри больше пары месяцев.

Я моргнула поверх его головы.

— Ты сегодня разговорчивый.

Он посмотрел на меня с раздражением на его неулыбчивом лице.

За получением номера самого опасного плута лежала долгая история. Призрак, как его прозвали, был загадкой почти для всех в обществе мификов — скрытный преступник, знающий темные искусства и похищающий подростков. Никто не знал его имя, лицо, или какой магией он владел… кроме меня.

И мерзавец заставил меня дать клятву черной магии, которая мешала мне раскрывать хоть что-то о нем, даже случайно. Потому я отослала Кавери, а он убедился, что Син ничего не увидит и не услышит, чтобы чары клятвы не сработали, убив меня.

Я не знала, как они меня убили бы. Зак не говорил, а мне было страшно спрашивать.

Он прошел к лестнице, где на полу стояла черная сумка. Он расстегнул ее и вытащил блокнот и карандаш.

— Я зарисую метки. Придержи одежду, чтобы не мешала.

Я задрала футболку, оголяя живот.

— Ты не можешь сделать фотографию?

Его карандаш шуршал по бумаге.

— Магию плохо удается фотографировать.

Это было неудобно.

— Расскажи, как магия фейри превратит меня в комок усталости. У тебя не такая же связь с фамильяром?

— Даже не близко. Твоя связь — не настоящие отношения с фамильяром. Это порабощение, — он обошел меня, чтобы нарисовать руны на моей спине. — У тебя талант к попаданию в передряги.

— Это, наверное, последний раз. МагиПол проверяет мою гильдию, так что я скоро получу пинок под зад и вернусь в обычный мир.

Его ладонь замерла, и я скривилась. Похоже, мой голос дрогнул в конце. Он продолжил рисовать без комментариев.

— Как Надин? — спросила я.

— Неплохо. Злится на меня.

— Злится? За что?

— Не хочет уходить.

— Уходить? — вскрикнула я и шагнула к нему. — Ты обещал позаботиться о ней!

Он сжал губы в тонкую линию. Он развернул меня и ткнул ластиком в спину.

— Не двигайся. И я удостоверюсь, что она в безопасности, но она уже не может оставаться со мной. Никто из них не может.

— Почему?

— Потому что я закрываю ферму.