Две ведьмы и виски

Несколько месяцев назад Рамси сказал мне, что мой артефакт – карта пиковая дама – испускает основные вибрации магии аркана – магии, которую я не могла ощутить, потому что у меня не было способностей аркана. Зачем я вообще спросила Зака об этом? Я ведь и так уже знаю, что я не волшебница.

Меня охватила тоска.

– А как же псионики? Они используют ту же самую магию?

– Все это происходит из одного и того же резервуара природной энергии, просто используют его по-разному – большинство даже не понимает, откуда берется их сила.

– Как псионик узнает, что он псионик?

– Способности обычно проявляются в период полового созревания.

Радости моего полового созревания давно миновали.

Я повесила голову – все равно она так потяжелела, что мне трудно было ее держать. Я же с самого начала знала, что у меня нет магических способностей, но в глубине души еще на что-то надеялась и задавала себе один и тот же вопрос: если я не маг, как случилось, что я по уши окунулась в их мир? Просто случайное везение? Или не покидавшее меня ощущение, что я все же наделена магическим даром?

Внимание Зака тяготило меня, я не хотела, чтобы он слишком вникал в мои вопросы и понял из них больше, чем нужно. Пора сменить тему.

– Что ты будешь делать без своей фермы?

– Пока не знаю.

Он замолчал, и я уж решила, что продолжения не будет. Но он снова заговорил, и меня удивил его сдавленный голос.

– Все, что я создал, всецело зависит от моей анонимности, а она быстро разваливается. Варвара распускает обо мне слухи. Враги крутятся вокруг и разнюхивают – такого прежде не было. Твоя гильдия обманом заставила меня привести тебя к себе домой, а я не могу рисковать, принимая кого-то еще.

От чувства вины я помертвела.

– Прости.

– Не бери в голову. Не подбери я тебя, попал бы в ловушку другой гильдии. – Он повернул голову, так что свет слабо поблескивал на одной щеке. – Я оказался не настолько умен, как мне нравилось думать, вот и расплачиваюсь за свою самонадеянность.

В мою голову закралось слабое подозрение насчет того, что имел в виду Зак, говоря о долге передо мной, но я была слишком вымотана, чтобы додумать мысль до конца.

– Но ты же выкрутишься, Зак? Все будет в порядке?

– Сам не знаю. Сейчас я немного запутался.

Проведя пальцами вниз по рукаву, я нащупала его руку в перчатке и пожала, утешая и поддерживая.

Капюшон шевельнулся, и Зак посмотрел на наши сплетенные руки.

– Зачем я тебе все это рассказываю?

– Потому что тебе больше некому рассказать, – прошептала я, задыхаясь от переполнявшего меня сочувствия.

Он замер, а потом вздохнул.

– Да, пожалуй.

Внезапно двери галереи распахнулись и вспыхнул свет. Вышел невысокий крепкий мужчина лет пятидесяти в расстегнутом пиджаке и с распущенным галстуком. Кай шел рядом с ним, что-то негромко рассказывая. Два мускулистых телохранителя последовали за ними через каменную площадь.

– Это он? – почти беззвучно спросила я.

Зак коротко кивнул.

Вспыхнул огонек – это Манчини закурил сигарету. Он протянул зажигалку, и Кай наклонился вперед, прикуривая сигарету, которую уже держал во рту. С легкостью заядлого курильщика он выпустил в прохладный воздух серое облако. Телохранители ждали в нескольких шагах.

– Должен сказать, Кайсуке, – сказал Манчини (полное имя Кая он произнес не так, как его родственники, – сделав ударение на средний слог, а не на последний). Хриплый голос мужчины, казавшийся громче на фоне полной тишины, эхом отразился от стен здания. – Я всегда считал потерей то, что ты ушел из семьи. У тебя был огромный потенциал, даже тогда, у подростка.

– Их не интересовал мой потенциал, – ровно ответил Кай, затягиваясь сигаретой. – Я всегда был изгоем в семье. Думаю, ты можешь понять это чувство, Кармело.

Довольное хмыканье.

– Что заставило тебя вернуться?

– Я не вернулся, не так, как ты думаешь. Я здесь, чтобы… исследовать свои возможности.

Манчини выпрямился.

– Как это?

– Я не заинтересован в воссоединении ни с семьей, ни с гильдией в качестве члена на вторых ролях. Я рассматриваю другое предприятие: независимое. Еще одна концепция, с которой ты знаком не понаслышке.

Манчини попыхивал сигаретой, отблески которой освещали его острую усмешку.

– Думаю, я понимаю, к чему ты клонишь, Кайсуке.

– Ты стал независимым и превратился в силу, с которой приходится считаться. Я знаю еще кое-кого, кто хорошо работает в одиночку, но я также знаю, что это положение уязвимо, если не иметь правильных связей.

– Можно быть независимым от гильдии и при этом иметь могущественных союзников, – с видом заговорщика согласился Манчини.

– Так что, очевидно, ты первый, о ком я подумал.

Грубое, хриплое покашливание.

– Лестно, очень лестно. Мне было бы интересно узнать, чем именно мы можем быть полезны друг другу.

Зак издал тихий звук, явно говоривший, что он впечатлен.

– Проклятие. Твой друг молодец.

– Рад это слышать, – легко ответил Кай. – Я работаю над одним делом, и мне кажется, что у тебя есть опыт в этой области – если, конечно, ты готов поделиться им.

– Все зависит от того, что именно ты хочешь узнать и что предлагаешь взамен.