Две твердыни

Подошел день, когда хоббиты наконец увидели зловещие горы совсем близко. Похолодало, воздух был довольно чист. Стены Мордора уже не маячили смутным силуэтом на горизонте, а высились громадами упиравшихся в небо черных башен за хмурой пустошью, которую, как болячки, покрывали бурые торфяники с высохшей, растрескавшейся грязью между ними. Безжизненная равнина слегка подымалась; дальше перед Вратами Саурона была пыльная пустыня. Пока тянулся серый день, хоббиты с Голлумом сидели, съежившись, под черным камнем, боясь, как бы их не увидел пролетающий крылатый призрак. Дальнейшее передвижение запомнилось им только тенью страха, в которой не было просветлений. Две ночи они шли по бездорожью. Воздух стал колючим, пропитанным горечью, от него сохло во рту и в горле.

На пятое утро общего пути с Голлумом был очередной привал. Впереди в тусклом свете до самых туч поднимались огромные горы, над ними клубились облака и дымы. От подножий вытягивались мощные скалистые отроги, торчали отколовшиеся от массива глыбы. До них уже было не больше двенадцати миль.

Фродо с трепетом осматривался. Страшно было в Гиблых Болотах и в бесплодной пустоши за Рекой, но еще страшней оказался открывшийся им Черный Край.

Даже на гнилом болоте, где светятся Мертвые Лица, в свое время появятся бледные приметы весны, но тут никогда не смогла бы расцвести весна, и кроме жара, ничто не указало бы на лето. Не было здесь никаких признаков жизни, ни одного, даже мертвого, засохшего растения, ни травы, ни грибов, ни плесени. Ямы дымились паром, все было серым или сизым, земля задыхалась от пепла, гибла под засохшей грязью, горы будто выбрасывали из своего чрева на окрестные равнины все, что сгорело или умерло. Огромные кучи земли, шлака, битого камня с рыжими пятнами ржавчины и ядовитыми потеками высились бесчисленными рядами, как надгробья на страшном кладбище.

Пустыня у Врат Мордора стала вечным памятником Злу, безвозвратно сгубившему громадный край. Только Великое Море могло бы смыть с груди больной земли ее позор.

— Меня тошнит от этого вида, — сказал Сэм.

Фродо молчал.

Они долго стояли так, как люди иногда задерживаются на границе сна, в котором их ждут жуткие кошмары, зная, что только пережив их, они придут к завтрашнему ясному утру.

День наступал быстро и резко. Четко очерчивались зияющие ямы и крутые горы мусора. Солнце их освещало, но внести в такой пейзаж хоть каплю радости было бессильно. Хоббитов на этот раз встающий день и свет тоже не утешал, а скорее пугал своей безжалостностью — они сами себе казались маленькими беспомощными призраками, заблудившимися на жутком пепелище Черного Властелина.

Слишком усталые, чтобы продолжать путь, они не сразу стали искать удобное место для отдыха. Все трое молча опустились на пепел рядом с кучей шлака и немного посидели под ней. Из шлака валил удушливый дым, от которого им скоро стало трудно дышать и запершило в горле. Голлум встал первым и, не глянув на хоббитов, плюясь и ругаясь, на четырех пошел в сторону. Сэм и Фродо потащились за ним. Он привел их к широкой почти круглой воронке, с одной стороны которой был вал из камней, а на дне стояла густая вонючая маслянистая жидкость, затянутая радужной пленкой. Убежище вызывало отвращение, но все-таки можно было надеяться, что здесь Глаз Врага их не заметит, и они спустились в воронку.

День тянулся долго. Путников мучила жажда, но они позволили себе выпить лишь по нескольку капель воды из фляг, которые наполнили в овраге четыре дня назад. Теперь, когда они о нем вспоминали, овраг казался им таким мирным и приятным местом!

Хоббиты опять решили сторожить по очереди. Сначала обоим казалось, что, несмотря на усталость, они не смогут здесь заснуть, но потом, когда солнце прикрыли медленно плывущие облака, Сэм незаметно задремал. Фродо лежал, опершись спиной о склон воронки, но тяжесть ноши не покидала его, давила грудь. Он смотрел на затянутое дымами и облаками небо и видел в нем странные тени, темные силуэты всадников, лица, выступившие из прошлого. Он потерял счет времени, тоскливо колебался между явью и сном, наконец тоже забылся.

Сэм проснулся, словно от толчка: ему показалось, что его зовет хозяин. Был вечер. Фродо звать его не мог, потому что крепко спал, сползя почти на дно воронки. Рядом с ним сидел Голлум. Сначала Сэм подумал, что Голлум пытается разбудить Фродо, но вскоре понял, что это не так. Смеагол спорил с сидевшим в нем другим существом, которое говорило его собственным голосом, только более скрипучим, пришепетывающим и свистящим. И когда оно говорило, в белесых глазах Голлума загорался зеленый огонь.

— Смеагол поклялся, — говорил один голос.

— Да-да, Прелес-сть моя, — шепелявил другой, — мы поклялис-ссь, чтобы с-спас-сти С-сокровищ-ще, не отдать его в руки Тому. Но он к Тому спеш-ш-шит. С каж-ждым ш-шагом ближ-жже. Что хоббит с-собираетс-ся с-сделать с наш-шей Прелес-стью, хотели бы мы з-знать, оч-чень хотели бы з-знать.

— Не знаю. Ничего не могу поделать. Господин им владеет. Смеагол поклялся помочь Господину.