Две любви

За день до Нового года он представился королю, который приказал ему с его людьми верхом предшествовать армии от Кадмуса до Атталии и следить за движением неприятеля. Так как опасность увеличивалась со дня на день, то король приказал ему взять с собой до полутораста рыцарей и оруженосцев. При этом он подарил ему богатое оружие и приказал искусному греку снова разрисовать его щит. Разговаривая с Жильбертом, он зорко наблюдал за королевой, которая сидела в палатке за чтением молитвенника. Его ревность была очевидна, но Элеонора не поднимала глаз на англичанина до самого его ухода. Тогда она подозвала его движением руки и протянула её для поцелуя. На минуту она посмотрела на него печально, не зная, увидится ли она с ним.

Из королевской палатки он пошёл проститься с Беатрисой; они встретились, по обыкновению, на берегу реки, но были так печальны, что не могли много разговаривать. Молча она сняла со своей руки золотое кольцо и хотела надеть на его палец, но оно оказалось слишком мало.

— Я надеялась, что вы будете его носить, — сказала она разочарованная. — Оно принадлежало моей матери.

Жильберт взял его. Оно было из чистого золота и очень тонкой работы. Он раскрыл его, перерубив остриём своего меча, и затем, надев на четвёртый палец, крепко стиснул.

— Это наше обручальное кольцо, — сказал он.

Беатрисе было очень тяжело расстаться с Жильбертом, потому что она знала так же, как и королева, какой опасности подвергается он.

— Я буду молиться о вас, — сказала она. — Бог добр и вернёт вас ко мне.

Они ещё очень долго просидели молча. Когда по солнцу наступило время присоединиться к своим людям, он взял её на руки и крепко поцеловал.

— Прощайте, — сказал он.

— Нет, ещё останьтесь со мной немного, — сказала она среди его поцелуев.

Но она знала, что ему надо уезжать, и он нежно поставил её на землю, так как наступило время разлуки. Когда он ушёл, то нормандская служанка обвила её шею руками, потому что она, казалось, падала в обморок. Её глаза продолжали следить за молодым рыцарем все время, как он шёл по берегу реки, до тех пор, пока он не достиг поворота реки.

Там он остановился и обернулся, затем поцеловал кольцо, которое она ему дала, и махнул ей рукой в знак прощания. Она со своей стороны прижала обе руки к губам и затем протянула к нему, как будто в этом любовном жесте она хотела послать ему своё сердце и душу.

У неё потемнело в глазах, и ей показалось, будто время остановилось, она узнала, что такое смерть, но не упала в обморок и не пролила ни одной слезы. Когда же через некоторое время Беатриса пришла в себя, то её походка сделалась настолько шаткая, что служанка должна была её поддерживать.

Таким образом Жильберт, как и прежде, взял с собой хорошо вооружённых воинов, и в первый день нового года армия пустилась в путь, впервые перейдя реку.

Королева пожелала предводительствовать авангардом дам; он шёл с той же быстротой, как и вся армия, двигавшаяся целой массой. Прибывший курьер объявил, что сэр Жильберт достиг гор и проводит королеву по той дороге, где он ехал, утверждая, что до сих пор не встретил ни одного неприятеля. Когда же на следующий день они приближались к горам, то издали увидели лежавший труп, около которого стоял человек и отгонял длинной палкой коршунов и ворон. Увидя это, королева почувствовала, что её сердце перестало биться, и, пришпорив свою арабскую кобылу, она пустилась галопом. Вскоре она убедилась, что мертвец не был Жильбертом. Оруженосец, стерегший труп, сказал ей, что очень рано утром около пятидесяти сельджуков спустились с гор, издали бросая стрелы в Жильберта и его людей, затем, быстро сделав вольтфас, они исчезли галопом, прежде чем христиане успели сесть на лошадей. Убит был только этот рыцарь, и его оруженосец остался с ним, ожидая прихода армии, тогда как другие продолжали путь, уведя лошадей на случай потери своих.

Когда капеллан королевы благословил труп, то его похоронили, зарыв очень глубоко на том же месте, и пустились в путь. После этой роковой встречи королева поместила дам в центре великой армии, чтобы их охраняли со всех сторон, сама же с Анной Аугской продолжала держаться в авангарде, потому что таким образом чувствовала себя ближе к Жильберту. Она посылала также направо и налево разведчиков, чтобы иметь сведения о сельджуках; король же был в арьергарде, где тоже грозила большая опасность. В это время Жильберт продвигался по горам, отыскивая лучшую дорогу для прохода армии и не доверяя греческим проводникам, которые, впрочем, боялись его и не лгали ему, несмотря на тайное желание императора, опасавшегося выраставшего могущества крестоносцев в Азии и желавшего, чтобы их армия была вся уничтожена. Но Жильберт сказал каждому из проводников отдельно и всем вместе, что он прикажет отрубить голову первому, который подумает обмануть крестоносцев; он тщательно следил за ними и всегда был наготове вынуть из ножен свой длинный меч.