Две души. Испытания бытом

Ой. Это что, мой голос? Что ж так горло болит-то?

- Ира! Где то, что ты с собой притащила???

Я - что? Видимо, муж совсем сошел с ума, потому что следующие несколько минут по комнате летал смерч. А потом. Потом меня начали раздевать. Только не нежно, как обычно, а жестко, порывисто. Эй! Это, кстати, мой любимый костюм! Варт!

Но кричала я только мысленно. Тело словно одеревенело, язык не слушался, и все, что мне оставалось, - наблюдать за судорожно рвущим на мне одежду мужем.

А потом все прекратилось. Я услышала порцию ругательств, после чего просто потеряла сознание.

- ... ни на шаг, ясно? И не давайте ей двигаться!

Варт. Снова злится. Я попыталась открыть глаза, не получилось. Но вот застонать смогла. И тут же послышалось испуганное:

- Госпожа, вам нельзя говорить! Госпожа!

Верис. А как она тут оказалась? Или это мы домой перенеслись? И где мой обожаемый супруг? Как же хочется спать...

Приходила в себя я долго. Все было как в тумане: вечно раздраженный и злющий, как цербер, Варт, рабыни, постоянно торчавшие у моей постели, непонятная холодная повязка на голове, горький отвар, которым меня то и дело поили. А потом все внезапно кончилось.

В романах пишут, что героини, тяжело проболев несколько дней, обычно приходят в себя утром, от яркого солнечного луча, бьющего им по глазам. И сразу же вскакивают с постели. Но то в романах. Я же проснулась ночью. По весьма прозаичной причине.

- Лежи.

- Варт...

- Молчи. Тебе нельзя двигаться.

- Ты хочешь лужу в кровати?

Горло сильно саднило, но говорить я все же могла. Любимый муж еле слышно выругался и переместился вместе со мной сначала в уборную, потом - назад.

- Варт...

- Спи. Утром поговорим.

Спать? Да я, кажется, за всю свою жизнь в этих двух мирах столько не спала, сколько за последние дни. Сна ни в одном глазу. Супруг, похоже, бдит, так что чем-нибудь заняться чем-нибудь и развлечь себя не получится. От нечего делать начала было вспоминать интересные случаи из детства и юности, но быстро сдалась: непонятно почему жутко заболела голова. Это что-то новенькое. И чего это последствия - лечения или болезни? Как я вообще умудрилась заболеть? И что за ужастики мне снились? Или не снились? В общем, вопросов более чем достаточно, а ответов - шиш... Ну хорошо, если у меня не получается вспомнить собственное прошлое, может, со стихами/потешками/колыбельными будет проще? Попробую усыпить себя. Как там стишок звучал?

'Раз, два, три, четыре, пять,

Вышел зайчик погулять'.

- Вот же неугомонная.

Варт. Что опять не так?

- Прекрати песни петь. Ночь на дворе. Глубокая.

Я? Пою песни? А кстати, раз уж он все равно не спит.

- Варт, что со мной было?

- Тебе цензурно?

Понятно. Мужа я в очередной раз умудрилась довести. До белого каления. Или до ручки.

- Желательно...

- Твоей сущности захотелось попутешествовать. По другим мирам. Твоя оболочка ее больше не привлекала.

Чудно. Сейчас мне скажут, что я сама в этом виновата...

- А раньше ей почему не хотелось?

- А раньше никто не предлагал ей гостинцы из Круга Мертвых.

Так. Стоп. Какие гостинцы?

- Но... Я там ничего не...

- Брала. Не сама. В подошву камешек вклеился.

Упс.

- И что теперь?

- Надеюсь, ничего. Родерик сейчас изучает твой гостинец. Василиски намного лучше людей знакомы с этой культурой.

- Варт, а долго я болела?

- Долго. Двадцать дней. Спи наконец.

Восстанавливалась я мучительно долго: почти неделю была под неусыпным контролем рабынь и мужа. Вставать мне не разрешали, кормили с ложечки, не слушая протестов, на все вопросы старательно отмалчивались. В общем, я находилась в полной изоляции. Естественно, было невероятно скучно. А как сказал один умник в моем бывшем мире:

'У всех проблем одно начало:

Сидела женщина, скучала'.

Я, конечно, не сидела, но дела это не меняло. От скуки в один из дней, уже окончательно придя в себя, я решила в подробностях вспомнить все увиденное в тех жутких снах. Ну надо же хоть чем-то мозги занять.

Итак... Первая картина. Ночь. Лес. При одном воспоминании об этой темной куче деревьев я почувствовала непонятный ужас. Угу, осталось только от страха с головой под одеяло залезть и там всласть подрожать. Так, Ира, не раскисай. Ты давно уже взрослая девочка. Что там было, кроме леса? Двое. Две фигуры. И непонятная пелена, не позволяющая пробиться к ним, чтобы разглядеть эту парочку поближе. И все же. Оба во что-то завернуты. Не в плащи, нет, там какая-то другая одежда, покороче, местная, видимо. И ноги видны. В сапогах типа ботфортов. Я почему-то тогда решила, что они спорят, но там скорее было другое. Как будто один другого уговаривал. Или отговаривал. А потом один из них, оборвав беседу, повернулся и скрылся в лесу. А другой так дернулся, словно боялся... Чего? Или кого?

Вспышка. Ох, как по глазам режет. Зато пелена, похоже...

Меня выкинуло назад, из мыслей, да и, похоже, из комнаты, в одну хорошо знакомую мне пещеру.

- Здравствуй, дитя.

Ой, а я же в одной ночнушке!

- Здравствуйте... Извините, не думала попасть сюда...

Мой завуалированный вопрос был понят, и старейшина так же мягко, как и раньше, ответил: