Две Дианы

— Еще раз благодарствую, милорд. Мой кошелек, правда, не так туго набит, чтобы я мог тотчас же расплатиться с вами, но все же позволяет прожить в Кале безбедно. Беспокоит меня другое: сможет ли дом вашего родственника, мэтр Пекуа, вместить трех нежданных гостей? Если нет, тогда я предпочел бы поискать иное жилище…

— Вы, верно, шутите! — перебил его Жан Пекуа. — Да в этом доме могут разместиться не только три гостя, а целых три семьи! Слава Богу, дом достаточно просторен. Провинциалы строятся не так бережливо и тесно, как парижане.

— Это верно, — сказал лорд Уэнтуорс, — могу засвидетельствовать, что дом оружейника достоин служить вам кровом… Кстати, мэтр Пекуа, вы, кажется, собирались обосноваться в Кале и опять заняться ремеслом ткача? Лорд Грей сообщил мне вскользь об этом вашем плане! Я бы только приветствовал подобное начинание.

— Может, так и случится, — ответил Жан Пекуа. — Ведь Сен-Кантен и Кале скоро будут подвластны общему господину, и тогда я предпочту быть поближе к своим.

— Да, да, — подтвердил лорд Уэнтуорс, не раскусив истинного смысла слов лукавого ткача, — возможно, что Сен-Кантен вскоре станет английским городом. Но простите, господа, я вас задерживаю, — прибавил он. — Вы устали с дороги, и вам нужен отдых. До скорого свидания.

Он проводил их до дверей, пожал руку одному, другому кивнул любезно, и они отправились на улицу Мартруа, где жил Пьер Пекуа.

Проводив их, лорд Уэнтуорс подумал:

«Я, кажется, хорошо сделал, удалив из своего дома этого виконта. Он человек знатный, вероятно, придворный, и, если бы ему хоть раз попалась на глаза моя красавица пленница, он бы ее запомнил на всю жизнь. Ведь и я видел ее только мельком, а до сих пор все еще ослеплен. Что за красота! Боже, я влюблен! Ну да, влюблен! А ведь этот молодой человек мог бы помешать так или иначе тем отношениям, которые, надеюсь, установятся между госпожой Дианой и мною. Ну уж нет!.. Третьих лиц не должно быть между нами!»

Он позвонил. Спустя минуту явилась служанка.

— Джейн, — спросил ее по-английски лорд Уэнтуорс, — мое приказание исполнено? Вы предоставили себя в распоряжение этой дамы?

— Да, милорд.

— Как она чувствует себя сейчас?

— Вид у нее грустный, но не подавленный. Смотрит она гордо, говорит решительно и приказывает хоть мягко, но и властно.

— Хорошо, — сказал губернатор. — Вы ей подали угощение?

— Едва отведала фрукты, милорд. Она все старается напустить на себя уверенный вид, но нетрудно разглядеть, что она сильно тревожится.

— Хорошо, Джейн, вернитесь к этой даме и спросите ее от моего имени, от имени лорда Уэнтуорса — губернатора Кале, угодно ли ей принять меня. Идите и живо возвращайтесь.

Спустя несколько минут, показавшихся нетерпеливому Уэнтуорсу целыми столетиями, служанка вернулась.

— Ну?

— Эта дама не только согласна, но и сама желает говорить с вами незамедлительно, милорд.

«Превосходно!» — подумал Уэнтуорс.

— Но только, — прибавила Джейн, — она велела оставаться в комнате старой Мери, а мне тут же вернуться к ней.

— Хорошо, Джейн, идите. Слушайтесь ее во всем. Поняли? Идите и скажите, что я следую за вами.

Джейн вышла, а лорд Уэнтуорс с сердечным трепетом двадцатилетнего влюбленного помчался по лестнице, которая вела в комнату Дианы де Кастро.

«О, какое счастье! — думал он. — Я влюблен! Моя возлюбленная — королевская дочь! И она в моей власти!»

XXXVIII ВЛЮБЛЕННЫЙ ТЮРЕМЩИК

Диана де Кастро приняла лорда Уэнтуорса с величавым спокойствием.

Но под этой кажущейся безмятежностью таилась сильная тревога. С трудом подавив в себе невольную дрожь, она ответила на поклон губернатора и поистине царственным жестом указала на стоявшее поодаль кресло.

Затем она знаком приказала Мери и Джейн, собиравшимся было уйти, остаться, и так как лорд Уэнтуорс молчал, погруженный в восторженное созерцание, первой решилась заговорить:

— Если не ошибаюсь, лорд Уэнтуорс — губернатор Кале?

— Лорд Уэнтуорс — ваш преданный слуга, ждущий ваших распоряжений, герцогиня.

— Моих распоряжений? — переспросила она с горечью. — Не говорите так, я могла бы принять ваши слова за издевательство. Если бы мои просьбы исполнялись, то меня бы здесь не было. Вам известно, кто я и к какому дому принадлежу, милорд?

— Безусловно. Вы — герцогиня де Кастро, любимая дочь короля Генриха Второго.

— Почему же я, в таком случае, оказалась пленницей? — чуть ли не шепотом спросила Диана.

— Да именно потому, герцогиня, что вы дочь короля, — ответил Уэнтуорс. — По принятым адмиралом Колиньи условиям капитуляции пятьдесят военнопленных, независимо от своего положения, возраста и пола, подлежали выдаче победителям, и вполне понятно, что выбрали самых знатных, и, если говорить прямо, тех, которые могут уплатить крупный выкуп.

— Но как узнали, что я укрылась в Сен-Кантене под именем сестры Бени? Кроме настоятельницы и еще одного лица в городе, никто не знал моей тайны.

— Это лицо вас, по-видимому, и выдало, вот и все.