Дважды проклятый

Ну да, я ни разу и не сомневался. Он не может нанести мне вред бездействием, но про него самого в тексте навыка ничего нет. Карт может подставиться в нужный момент и погибнуть, будучи уверенным, что я отправлюсь следом за ним. Даже лечить можно по-разному: слить ману, разорвать дистанцию и в последний миг «случайно» не достать хилом. Система вряд ли его за такое накажет. Да, командор не знает, что смерть мне не страшна, но и что с того? Я семь часов на него угрохал! Мне просто жаль потраченного времени. Вот же урод…

— Гордыня, значит, — я кивнул и, вернул паладину усмешку: — Ты такой же тупоголовый фанатик, как и все в твоём ордене. Хочешь подохнуть и утащить меня за собой? Или может ещё что придумал? Ты думаешь, я сдохну, и мир от этого станет чище?

— Уверен в этом, — не обратив внимания на оскорбление, буднично произнёс Карт. — Я слишком долго служил Свету и вижу, что тебя отметила Тьма. Таким, как ты, лучшее место — в могиле.

Видит он, как же, расист долбанный… Тьма меня не просто отметила… Нет, логика-то в его словах очевидна: свет всегда противостоит тьме, только плевать мне на эту логику. В могиле, значит? Ну, ну…

— Даже спорить не буду, — в ответ на его заявление, весело оскалился я. — Только не понимаю, чем тебе не угодили могилы? Спокойно и тихо. Ты не забыл, что такие, как я, в могилах живут? Долго служил Свету? Тогда скажи, что произойдёт, если Мирт получит полную власть над этой стихией?

— Это невозможно, — отрицательно покачал головой Карт. — Даже Создатель не имеет власти над Светом.

— Ну а если всё-таки допустить такую возможность?

Карт ещё пару мгновений смотрел мне в глаза, затем опустил голову и вздохнул.

— Я не знаю, Тёмный, зачем ты задаёшь мне эти глупые вопросы, но не вижу смысла на них отвечать.

Он снова поднял взгляд, и было в его глазах что-то такое… Так смотрят на неизлечимых душевнобольных. М-да…

— Глупый вопрос, говоришь? А давай сам отвечу? Получив власть над Светом, твой бог пойдёт громить своих извечных противников, люди объявят себя главной расой, и на Карне запылают костры. Ведь такие, как ты, тоже станут сильнее? — я подмигнул ему и издевательски усмехнулся.

— Зачем ты всё это говоришь, Тёмный? — глаза паладина сузились, в голосе прозвучала сталь. — Пока я служил в Ордене, ни к кому не применялось аутодафе без суда и следствия! Да, я сжёг немало тварей, но я помню, что творили отрёкшиеся. Я бывал в опустошённых некромантами деревнях, жёг зачумлённые трупы в Ливе… И здесь-то мы оказались только потому, что помешали Ракоту!

Карт говорил резко, словно выплёвывал. Ноздри паладина раздулись, а его короткие отрывистые фразы грохотом полкового барабана разносились над мёртвой Винетой. Под конец этой тирады, он стиснул рукоять скипетра, обжёг меня ненавидящим взглядом и с презрением произнёс:

— Нам не о чем говорить, Тёмный. Я всю жизнь давил таких тварей, как ты! Тебе проще меня убить, потому что добровольно я помогать не намерен!

С чердака дома напротив вылетела стая летучих мышей, огласив ночь своими противными криками. Я проводил их взглядом и тяжело вздохнул. Ну почему это со мной? Я никогда не любил людей, так какого хрена именно мне достался самый тупоголовый из них? Нет, понятно, что он не может меня знать, но всё равно! Я ведь не разрушал всех этих деревень и никого не пытал! И не знаю ни про какую Ливу, но ведь что сейчас ни скажи, этот мудак всё равно не поверит. Без суда и следствия, ага… Может, и правда его убить? Я ещё раз вздохнул, подобрал с брусчатки небольшую гнутую железку, подкинул её на руке и посмотрел паладину в глаза.

— Мне ты помогать не собираешься, так, может быть, поможешь своему богу?

Карт никак не отреагировал на этот вопрос, и тогда я продолжил:

— Ты сказал, что бог не может получить власть над стихией? Но Аркам придумал, как решить этот вопрос. Я здесь за тем, чтобы помешать Ллос. Если моя миссия провалится, Богиня Коварства подчинит себе Тьму и, как ты думаешь, куда она отправится в первую очередь?

Над площадью повисла тишина. Было слышно лишь, как позвякивает железом толпящаяся на улицах нежить и крысы шуршат под остовом лежащего неподалёку фургона. Паладин переваривал мои слова примерно минуту, затем поднял голову и задумчиво посмотрел на висящую над городом луну.

— Ты говоришь страшные вещи, Тёмный, — негромко произнёс он. — Но вот беда: я не верю ни одному твоему слову.

— Я могу поклясться!

— Именем той, что отметила тебя?! — Карт резко повернул голову и с вызовом посмотрел мне в глаза.

— Именем той, что назвала меня своим сыном! — поправил его я и вывел над головой звание.

В ту же секунду брови Карта взлетели, челюсть отвисла. Он отшатнулся и выставил перед собой раскрытую ладонь, словно увидел своего покойного дедушку.