Дважды два

– Пока – ничего. Еще слишком рано. А что касается соглашения об урегулировании, которое она прислала, сделайте вид, что его не существует. Я подготовлю для вас черновик встречного предложения, у меня уже есть кое-какие мысли на этот счет. Вместе с тем ближайшие пару недель у меня сплошные судебные заседания, поэтому я свяжусь с вами не скоро. Так что не беспокойтесь, если какое-то время от меня не будет никаких вестей. В таких ситуациях возникает естественное желание решить все как можно быстрее, но, как правило, из этого ничего не выходит. Чего я сейчас хочу, так это встретиться с ее адвокатом и поговорить обстоятельно, но даже с этим нет смысла спешить. Сейчас Лондон все еще живет с вами. Вот и хорошо, и чем дольше это продолжается, тем лучше для вас. Не забывайте, что Вивиан сможет подать на развод самое раннее лишь в марте, так что у нас еще есть время, чтобы составить соглашение, приемлемое для обеих сторон. А пока попробуйте выяснить, возможно ли хоть о чем-нибудь договориться с Вивиан. Я не хочу сказать, что она пойдет на какие-то уступки, мало того, я в этом серьезно сомневаюсь, но попробовать стоит.

– А если она откажется наотрез?

– Тогда продолжайте просто заботиться о Лондон, как делаете это сейчас. Будьте хорошим отцом, уделяйте дочери внимание, следите, чтобы она вовремя приходила на уроки, правильно питалась и хорошо спала. Это очень важно. И помните, что мы всегда можем обратиться к психологу, чтобы он побеседовал с Лондон, а потом представил в суде заключение…

– Нет, – перебил я. – Впутывать Лондон я не собираюсь. Ей не придется выбирать между матерью и отцом.

Он отвел взгляд.

– Даже если вы не одобряете такие методы, Вивиан может настоять на освидетельствовании психолога, если сочтет, что сама от этого выиграет.

– Она не станет, – возразил я. – Она обожает Лондон.

– Именно потому, что обожает Лондон, – сказал он, – не удивляйтесь, что она пойдет на все, лишь бы добиться опеки.

После встречи с Тальери я был зол и напуган сильнее, чем после ухода Вивиан. В офис я прибыл буквально кипящим от ярости. Я позвонил Мардж, передал ей слова Тальери, и когда она сгоряча назвала Вивиан словом, которым обычно именуют самку собаки, я полностью с ней согласился.

Но даже после разговора с Мардж легче мне не стало. В конце концов я позвонил Эмили и предположил пообедать вместе.

Я был взвинчен, потому опасался идти в ресторан и предложил Эмили встретиться в парке возле дома, где повсюду были столы для пикников. Не зная, что обычно ест Эмили, я купил в кулинарии два сэндвича и две порции разных супов. Потом добавил к заказу несколько пакетиков чипсов и две бутылки «Снэппла».

Эмили уже сидела за одним из столов, когда я въехал на усыпанную гравием стоянку. Припарковавшись неподалеку от Эмили, я прихватил еду и направился к ней.

Наверное, я выглядел расстроенным, потому что она порывисто поднялась с места и обняла меня. На ней были шорты, свободная блузка и сандалии вроде тех, в которых она гуляла со мной по полю для гольфа.

– Я бы спросила, как у тебя дела, но и так видно, что день не задался, да?

– Ни к черту, – признался я, заметив, неловкость от прикосновения ее тела. – Спасибо, что согласилась встретиться здесь.

– Не за что. – Она села, я разложил на столе еду и занял место напротив Эмили. Неподалеку от нас дошколята лазили по невысокому деревянному сооружению с покатыми горками, мостиками и качелями. Матери стояли поблизости или сидели на скамейках, уткнувшись в свои мобильники.

– Так что же случилось?

Я рассказал ей о разговоре, который состоялся у нас с Тальери. Она сосредоточенно слушала, хмурясь, а когда я договорил, вздохнула и недоверчиво прищурилась.

– Неужели она на это способна? Впутать Лондон в ссору между вами?

– Тальери считает, что именно так все и будет.

– С ума сойти… – ужаснулась она. – Это же кошмар. Не удивительно, что ты не в себе. Я была бы в ярости.

– Это еще мягко сказано. Теперь меня трясет от одной мысли о ней. И это странно, ведь с тех самых пор, как она ушла, мне хотелось только одного – увидеться с ней снова.

– Да, это нелегко, – кивнула она. – Пока сам не пройдешь через такое, не поймешь, каково это.

– Но ведь с Дэвидом все было не так, да? Ты говорила, что он проявил великодушие, когда речь зашла о деньгах и опеке над Бодхи.

– И все равно это было ужасно. После разрыва он с кем-то встречался, и в течение месяца я постоянно слышала от знакомых, как они видели его с этой женщиной, причем вел он себя так, будто ему на всех наплевать. Это говорило о том, что распад нашего брака и расставание со мной для него ничего не значат. И хотя в итоге он проявил щедрость, начиналось все совсем не радужно. Поначалу он даже поговаривал, что заберет Бодхи в Австралию.

– А разве он смог бы, даже если бы захотел?

– Скорее всего, нет. У Бодхи американское гражданство, но даже эта призрачная угроза стоила мне нескольких недель бессонных ночей. Я представить себе не могла, как это – не иметь возможности видеться с сыном.

Под этими ее словами я бы охотно подписался.