Двадцатое июля

— Итак, господин посол, мое предложение вы слышали. Обсудите его со своими друзьями. Думаю, названная сумма их устроит. И на будущее: все дальнейшие переговоры вы будете вести с моим человеком. Я слишком занят, чтобы уделять столь много времени таким мелким вопросам.

На самом деле причина заключалась не во времени. Гиммлер просто боялся, что частые встречи с представителями хоть и нейтральной, но уже не столь дружественной, как раньше, державы могут быть замечены посторонними лицами. А позволить себя скомпрометировать он не мог. Одна лишь мысль, что его могут обвинить в измене, бросала рейхсфюрера в дрожь.

— С нами встретится господин Мюллер?

Вопрос посла застал Гиммлера врасплох.

— Почему вы так решили?

— Но ведь он недавно был в Цюрихе. — В голосе Бернадотта прозвучало удивление.

Гиммлер мгновенно сориентировался:

— Мюллер посещал вашу страну по личным делам. Хотя вполне возможно, что именно он и будет с вами контактировать. Но позже.

А начнет господин Шелленберг. С ним вы, насколько я знаю, знакомы. Он в курсе моего предложения, так с ним вы спокойно можете обсудить все вопросы.

Граф откланялся. В машине, сидя на заднем сиденье, он рванул ворот сорочки. Пуговица отскочила и затерялась где-то в ногах, на коврике.

«Что ж, господин Гиммлер, — мысленно бушевал Бернадотт, — посмотрим, как вы будете вести себя через несколько месяцев! Как будете ползать в ногах и умолять нас о пощаде!..» Нужно провести встречу с банкирами. Срочно. Кажется, деньги в наши банки Гиммлер пока не вкладывал. Но это вопрос времени. Пусть сделает первые взносы. А мы их «заморозим». Под любым предлогом. И вот тогда поглядим, куда он отправится с голым задом…

Гиммлер посмотрел в окно, как швейцарец сел в авто, после чего вызвал штандартенфюрера СС Вилли Зиверса, офицера по особым, чаще личным, поручениям.

— О том, что я вам сейчас прикажу сделать, должны знать только вы и я. Больше никто! Вам понятно, Вилли?

— Да, мой рейхсфюрер.

— Задание состоит в следующем: проверьте, когда, куда и под каким именем выезжал из Германии группенфюрер СС Генрих Мюллер. Начиная с 20 июля. Где останавливался? Кто из нашего ведомства его сопровождал? Сколько времени он провел, где и с кем? Кто к нему приходил? Или к кому он ходил? При этом никто не должен догадаться, чем вы интересуетесь. По выполнении доложить в письменном виде. Срок — трое суток.

* * *

Торпедный катер, рассекая холодные волны Балтики, несся к своей цели. Командир корабля запретил курить: чтобы враг не заметил в темноте огоньков. Хеллмер в ответ недовольно проворчал:

— Ржавая посудина так тарахтит своим дизелем, что если нас не увидят, то наверняка услышат.

Капитан доверил управление судном помощнику, а сам, преодолевая сопротивление ветра, наклонился над гауптштурмфюрером. Он достал карту в прозрачной, водонепроницаемой промасленной бумаге:

— Ничего. Скоро мы сбросим обороты, и наша лошадка пойдет тихо и смирно. Покажите, где вы хотите высадить своего смертника?

Хеллмер указал место. Капитан отрицательно замотал головой:

— Не годится. Слишком близко к берегу. Мне приказано высадить вашего человека в десяти- двенадцати милях от берега. А вы показываете всего в пяти.

— Если высадить в десяти, у него не хватит горючего. — У Хеллмера была не столь луженая глотка, как у моряка, поэтому ему приходилось напрягать голосовые связки, чтобы тот услышал его.

— А если мы приблизимся к берегу на то расстояние, которое вы предлагаете, русские отправят нас на прокорм селедкам.

— А если он не доберется до берега, то на своей жизненной карьере можете смело поставить крест.

Капитан выругался и вернулся на мостик. Хеллмер с трудом спустился по трапу в узкий и тесный моторный отсек. Там ждал своего часа Курков.

— Приготовься. — Катер подкинуло на волне. Хеллмера качнуло, и он ударился головой о переборку. — Чертова посудина! Вся в капитана! —  Немец обиженно почесал ушибленное место. — Скоро будет выброска.

— Я готов. — Куркова била нервная дрожь. Скоро он будет на родном берегу. С которым расстался почти год назад.

Хеллмер внимательно посмотрел на диверсанта.

— Не знаю, что у тебя на уме, парень, но все-таки скажу. Тебя послали в один конец. Без возможности вернуться. Судя по отпущенному тебе количеству горючего и тому приказу, что получил командир катера, выходит, что твоя «торпеда» должна «сдохнуть» мили за полторы до берега. Я сделал все, чтобы этого не случилось. Тебя высадят миль за пять-шесть от берега вместо двенадцати. Когда доберешься, спрячь «торпеду». Она может храниться в воде долгое время. Спрячь так, чтобы никто, кроме тебя, ее не нашел. Если понадобится, воспользуйся ею. Топлива в ней останется мили на четыре. Это все, чем я могу тебе помочь.

— Спасибо. — Курков был искренен. За все время пребывания в Германии гауптштурмфюрер был единственным, кто относился к нему если не дружески, то хотя бы с пониманием. — При встрече отблагодарю.

Хеллмер махнул рукой:

— Кто знает… Хотя у меня есть предчувствие, что мы действительно встретимся. И вполне возможно, у тебя и впрямь появится возможность расплатиться со мной.