Два товарища

— Посмотри, он должен быть здесь. — Он надеялся, что они с Андросовым уже связаны общей целью, что с парня снято чувство вины, неизбежно возникающее в нем при встрече с милицией, а если еще не снято, то для его внутреннего освобождения надо сделать всего один шаг. Хомичев знал, что любой преступник во время следствия преображается и как будто становится вторым следователем по своему делу.

— Хотите, чтобы я стал стукачом? — спросил парень.

— Давай поможем твоему брату, — сказал Хомичев.

Андросов стал медленно перебирать фотографии. Хомичев наблюдал за его лицом — оно было спокойно, на лбу чуть лоснилась испарина.

Хомичев вспомнил, что, врезавшись в газетный киоск, Андросов вылез из машины и пытался помочь бедным женщинам, не думая о бегстве.

— Я никого здесь не знаю, — сказал Андросов.

— Посмотри внимательнее.

— Нет, не знаю.

— Ладно, дело твое, — с угрозой произнес Хомичев и вытащил из пачки фотографию мужчины в белой летней кепке. — Этот? Ну быстрее! Виктор будет на твоей совести.

Андросов тоскливо глядел на него.

— Предаешь брата! — сказал Хомичев. — Ради кого? Ради этого мерзавца! И без тебя мы до него доберемся. Не сейчас, так попозже. Но доберемся!

— Володя, может, Анатолий понимает не все обстоятельства дела? — вежливо спросил Пушнин. — Не будем торопиться…

Хомичев уезжал из колонии злой. Оправдывался тем, что рассчитывал на чувства Андросова к младшему брату, а другого варианта не заготовил. Беличенко утешал, снова заладил о доброте, которую Владимир как раз и не нашел в себе. Хомичев и сам догадывался, что чего-то ему не хватило. Он вспомнил зимнюю полночь, себя, возвращающегося домой чуть под хмельком, не остывшего от поцелуев, готового на сумасбродства. В падающем снеге чудилась Лена. Перед горсоветом ходил постовой милиционер в тулупе и валенках. Хомичев повернул за угол к телефонным будкам. Его окликнули двое парней с гитарой. Он получил удар по голове, потерял шапку, но успел достать ногой одного. Тот подобрал шапку и побежал, а второй что-то делал с гитарой, поставив ее на попа. От такой дерзости Хомичев опешил: именно он был старшим группы по борьбе с этими срывателями шапок. И с него же сорвали! Он пошел на гитариста, но парень вытащил из грифа кавалерийскую шашку и рубанул Хомичева. Хорошо Хомичев успел заслониться, и клинок попал на толстую пуговицу на обшлаге рукава. Рука все равно повисла, однако достал пистолет и выстрелил вверх. Гитарист бросился наутек. Пробежали кварталов десять, он заскочил во двор и забежал в подъезд. У Хомичева кололо в верхушках легких, будто гвозди вбили. Он знал, что подъезд непроходной. Дотянул до пятого этажа, парень уже звонил в дверь и, увидев Хомичева с пушкой, поднял руки. А тут с нижней лестницы постовой Дед Мороз в тулупе нацелил свой «Макаров» на едва переводившего дух Хомичева.

Он вспомнил ту ночь, как будто снова очутился под ударом клинка, но на сей раз остался опозоренным.

А Пушнин подвел итог:

— Душа человека скажет больше, чем даже семь сыщиков.

— Да, — подтвердил Беличенко. — Надо было его расположить.

— Да, — зло повторил и Хомичев.

Он доложил о результатах допроса и пошел писать рапорт. В комнате три стола были пусты, за четвертым сидел Капитонов и Незнакомец в очках. Они вполголоса разговаривали о какой-то Наде, наверное шлюхе или скупщице краденого. О ком же еще здесь разговаривать, усмехнулся Хомичев, как не о дряни.

— А где Шипов? — спросил он Капитонова.

— Вышел. У дежурного спроси.

Хомичев включил приемник, чтобы отдалить звук чужих голосов, и услышал объявление диктора: «Петр Ильич Чайковский. Из цикла „Времена года“. „Январь. У камелька“.» Для летнего дня лучшей музыки не придумаешь.

«Используя выявленную связь Волина с младшим братом осужденного Андросова, я счел целесообразным…» — писал Хомичев, но еще не верил, что остался с пустыми руками.

— Где Шипов? — снова спросил он. — Может, что-нибудь передал для меня?

— Не передал, — ответил Капитонов. — Что-то случилось?

Он внимательно посмотрел на Хомичева черными неприятно-пронзительными глазами, снова вернулся к неизвестной Наде.

Хомичев стал перелистывать дело: протоколы, описи, справки, несколько листков с изображением по фотороботу — механически составленное лицо мужчины с узкими губами, полукруглыми бровями, острым торчащим подбородком… Кто это был? Под видом слесаря побывал в квартире накануне ограбления, но в ЖЭКе выяснили, что такого слесаря там нет. На Волина не похож, ни на кого не похож. А почему, собственно, Волин? Потому что у него судимость за квартирную кражу? Потому что подбил мальчишку прокатиться на машине? Мало. У Волина алиби — в день кражи гостил у матери в городке К. Наблюдение за его квартирой ничего не дало: к нему ходят студенты, девушки, фотографы, заведующий осветительным цехом драмтеатра. Пусто. С таким же успехом можно наблюдать за проходящими мимо любого телеграфного столба.

Хомичев дописал рапорт и понес его начальнику. Тот не ругал, но Хомичев даже не смог вразумительно ответить, когда думает заканчивать следствие.