Два пламени

Выбирался я долго, чувствуя все нарастающую тревогу. Пытался даже торопиться. Угу, одной рукой и извиваясь, когда на каждое движение тело отзывается жгучей болью. В глазах уже сплошная пелена. Но я выбрался. Вот только сил больше ни на что не было.

Ко мне шли мои враги. Я их узнал. Они узнали меня раньше – думаю, когда боролся с туманом из теней. Они приближались. Стая волков – одиннадцать штук. А я не смогу никуда уже забраться и идти никуда не смогу. Они уже рядом. Обходят поляну и заходят сзади. Осторожничают. Мне стало смешно – сейчас меня пальцем уронишь, а они осторожничают. Они уже могут броситься и разорвать меня, но почему-то медлят.

Я понял, почему. Я получил сильный удар по мозгам, и одновременно они все бросились. Время у меня течет странно – рывками. То еле ползет, то летит. И вдруг почти застыло. В душе меня разбирал смех. И это удар?! Да после теней это просто смешно. Я вспомнил огонь, что был в моих мозгах. На какой-то волне вдохновения я передал этот огонь им всем сразу – не жалко, я поделюсь. Такие ощущения если раз получил, не забудешь никогда. Пусть они тоже помнят.

Плечо больной руки рванули клыки. Больно. Но больше атак не было. Я прислушался к ощущениям. Волки были мертвы. Вся стая. Только вожак успел меня рвануть за плечо. Я точно знал, что это вожак меня достал. Он самый сильный, боролся. Он умер не сразу. И уже умирая успел меня достать. Достойный враг. Я нашел взглядом его тело и склонил голову. Растворился сознанием в лесу и отдал дань уважения вожаку. Так, чтобы лес услышал меня: «Достойный враг, был вожаком и, даже умирая, подтвердил свое право им быть! Легкого посмертия, враг». Я был уверен, что мой посыл куда надо дойдет, и кому надо, тот его услышит. Вот только я не знал, куда это – куда надо, и кто должен услышать. Ну, да у меня еще адреналин в крови играл и мозги в норму не пришли. А может, просто шиза. Моя шиза, как хочу, так и пользуюсь!

Ну вот, вроде еще жив. Но если так и буду лежать, то стану мертвым. Кое-как усевшись, я стал оглядываться. Странно. Прислушался к лесу. Действительно странно – трава около волков была мертвой. И все, что в ней было, тоже уже мертво. Вокруг меня нет ни единого жука или букашки – я чувствую, как они улепетывают как можно дальше от этого места.

Это что ж такое в тенях, если я лишь частью их силы такое натворил? Я прислушался к себе. Ничего не пойму. Тогда попробовал раствориться в себе. Не сразу, но получилось. Я велел раствориться в лесу? Но я часть леса. Они растворились – и в лесу, и во мне. Во мне осталась их большая часть. Видимо, я взял ровно столько, сколько мог в себя вместить, а излишек отдал волкам – слишком много я в себя вобрал, такой кусок не переваришь. Почему же так много отхватил? Я был ближе, и у меня была уже связь с тенями в этот момент. Остальное по крупинкам растворилось в джунглях. Не выходя из этого состояния, попытался почувствовать лес. Нашел крупинки побольше, постарался понять. Понял. Что-то мне легче не стало – появился новый вид змеек, старые противоядия не помогут. Укус, сильное жжение с парализацией, паралич, смерть. Что ж я такое сотворил-то? Это только одна крупинка. Мне стало как-то нехорошо. Вспомнил слова Гора: «Наше рождение всегда связано с чем-то неблаговидным, смертельным. Каждый раз, когда кто-то рождается или набирает силу, мир становится опасней». Только теперь я полностью понял, о чем он тогда говорил. И до меня дошло, почему никто не рассказывает о том, как он стал выжлятником или усилился. Я все понял. Стать сильнее можно, только впитав чужую силу того, кто сильнее тебя. Впитав силу слабейшего противника или равного, ты не станешь сильнее, это не складывается. Можно только отнять. Отнять, сколько сможешь забрать. А то, что не влезет, надо отдать природе. Или человеку, но только если он тоже может от твоей подачки усилиться, тогда он примет. Или примет и умрет. Не всякий дар можно вынести – я видел в лесу множество потухших искорок, не выдержавших дар. Рысь вела меня потому, что ей надо было кому-то отдать лишнее, которое она не могла принять в себя. Я подошел. Но я все равно ей благодарен, могла дать не спрашивая, и я бы умер сам. Она же со мной возилась, как с котенком. Спасибо, Мурка.

Не буду комплексовать или в чем-то винить себя. Я понимаю, что от моего дара многие люди теперь умрут. Змеи быстро размножаются. Как и гибнут. Эта змейка сильнее стала, она выживет. И где-то встретится с человеком, которому теперь не поможет антидот.

А ведь есть еще разные букашки и прочая гадость. А где-то лишайник маячит на периферии сознания. Вот так изменяется этот мир. И еще. Измениться можно только в схватке – на грани жизни и смерти. Только так.