Два памфлета

Клика двора делит страну на части. Я уже затронул эту тему ранее, поэтому сейчас замечу лишь, что когда при дворе начинают говорить о том, что фракционность и так является повсеместной, то подрывают уверенность народа в собственном правительстве. Так пусть знают, что как бы они там ни развлекались различными проектами по замене главного и единственного основания нашего правительства – уверенности народа, каждая попытка воплотить эти проекты только ухудшит их положение. Когда люди считают, что еда напичкана ядом – когда они не доверяют и не любят тех, кто эту еду подает, именование блюда «Старой доброй Англией» никак не убедит их сесть за накрытый стол. Когда люди убеждены, что законы, суды и даже народные собрания более не работают, они найдут в них лишь новые поводы для недовольства. Эти институты, будучи полны здоровья и красоты, находятся у них в руках и являются источниками народной радости и спокойствия. Но если они мертвы и коррумпированы, то только добавляют мотивов для недовольства. Страшное уныние и жуткий беспорядок сопровождаются судорогами: страна лишается стремления к миру и процветанию, как это было при конце стабильности времен Карла I. Та разновидность людей, которых наличие порядка навсегда оставило бы в тени, обрела невероятную силу вследствие ужасов тяжелых потрясений. И не удивительно, что благодаря некоторого рода приверженности злу они, в свою очередь, порождали беспорядок – отца всех их достижений. Поверхностный наблюдатель счел бы их причиной общественных проблем, в то время как на самом деле они есть лишь результат последних. На все это безумие хорошие люди смотрят со скорбью и негодованием. Их руки связаны. Они лишены какой-либо возможности объединить власть правительства и права народа. Будущее не сулит им ничего хорошего. Но выбирая из возможных зол, они надеются, что временный хаос окажется лучше вечного рабства. А тем временем закон молчит. Беспредельная коррупция ведет к жесткому ограничению свобод. Военные становятся единственной опорой режима, и тут уж как ни именуй свое правление – править все равно будет меч. Политическая власть, как и все, что призывает союзника сильнее себя, гибнет, получая помощь, на которую рассчитывала. Но архитекторы такого правления из-за своего коварства не станут полностью доверять военным. Их алчный испорченный дух гонит их за выгодой в любую грязь. Неспособные править людьми, они пытаются разделить их. Одну толпу подначивают напасть на другую, что одновременно и вселяет в людей смелость, и – что вполне логично – повышает уровень народного недовольства. Люди становятся заложниками государства из-за участия в бунте и смущения умов. Ранее правительство нарушало законы, чтобы подавлять ту самую распущенность, которую теперь оно же и покрывает от их исполнения. Все приходит к изначальному беспорядку. Есть анархия, но нет свободы, есть рабство, но нет подчинения или субординации. Таковы неизбежные последствия применения схемы управления, сделавшей правительство одновременно и ненавидимым, и слабым. Схемы, освободившей администрацию от конституционного и благотворного контроля со стороны парламента и создавшей для нее новый способ контроля, неведомый режиму – «теневой кабинет», который делает правительство слабым и презренным.

Описав так коротко, как могу, влияние этой системы правления на наши международные дела, на политику правительства по отношению к колониям и на экономику, в данном контексте остается только сказать пару слов о том великом принципе, применение которого и подтолкнуло двор к созданию этой системы. Идея была в том, чтобы не допустить попадания короля в руки одной из фракций, сделав его заключенным в собственном будуаре. Эта схема должна была, как минимум, достичь следующего исхода: защитить короля и его влияние, несмотря на тот хаос, в который в результате ее воплощения оказалось втянуто правительство. Но была ли данная цель достигнута? Я уверен, что если бы так и случилось, каждый преданный подданный короля имел бы оправдание кротко терпеть все сопровождающее ее зло.

Дабы разобраться в этом вопросе, не будет лишним вдаться в детали. Я говорю о короле, а не о короне, интересов которой мы уже коснулись. Отдельно от той славы, которой король обладает просто потому, что является олицетворением национального достоинства, его личные интересы, кажется, сводятся к следующему: обогащение, траты имеющихся богатств на роскошества, удовольствия или благодеяния, уважение и внимание к его личности и, прежде всего, отсутствие потрясений и спокойствие разума. Таковы условия процветания отдельного человека – будь то владыка или подданный, ибо их радости отличаются только масштабом.