Два начала

– Вера,– он кинулся к ней и заплакал, как маленький мальчик на ее хрупкой шее. Она почувствовала его внутреннюю боль и это боль ее ничуть не тронула но она ощущала ее, словно, некие волны проходят через ее тело от Алана: неприятные, болезненные, от них мурашки идут по коже, а жизнь становится бессмысленной.

– Алан, что случилось? Пойдем присядем и ты все мне расскажешь,– они прошли к кровати в спальне и присев рядом друг с другом Каролина взяла его за руку, встревоженная его поведением и размышлявшая над своим решением.

– Вера, почему ты прилетела?,– он быстро смахнул слезы со своего лица и вопросительно смотрел на свою любовницу.

– Я хочу для начала услышать ответ на мой вопрос,– Каролина убрала свою руку с его руки, тем самым показав всю серьезность своих слов.

– Это,– Алан встал с кровати, оправился и уже более привычным себе тоном повел беседу,– Это не имеет к тебе никого отношения, совершенно,– развернувшись он посмотрел на нее и Каролина увидела вновь этот холодный взгляд, не пускающий ее дальше носа. «Да что же за ужас такой, что я делаю рядом с этим чопорным типом?»,– все внутри Каролины кипело, сейчас как никогда раньше, она чувствовала, что не Вера она, а Каролина и что Алан мерзок ей, а она ничтожна сама себе своим поступком любовницы,– «Нет, нет, нет… Слезы его мне не нужны. Дже прав! Я потеряла себя, а с ним так еще и похоронить собиралась. К черту стеснение, не хочу себя стеснять!»

– Приехала я раньше для одного,– она встала с кровати и подошла к шкафу, откуда взяла свою маленькую старую сумочку, с которой и вошла в этот дом,– Все это, к черту, затянулось!,– она говорила грубо и жестко, ей не хватало нежности к нему и к себе самой,– Мы оба с тобой заигрались: ты в измены, а я в обман,– Каролина стала перекладывать в свою старую сумочку паспорт и необходимые вещи,– Я уезжаю из этой страны и полагаю, что друг о друге нам стоит забыть или вспоминать с добротой, не более чем,– Алан только смотрел на нее и взгляд его уже не излучал чопорность, скорее неожиданность, тут Каролина сняла маску гордости и сев на край кровати, склонив голову заплакала, Алан тут же подошел к ней.

– Что случилось, Вера?,– он схватил ее за лицо и стал целовать, как если поцелуи могли что-то исправить. Алан полагала, что девушка расстроена из-за его поведения,– Вера, душечка,– Каролина остановила его, закрыв рот своей рукой.

– Нет, не называй меня так, ничего не говори, просто слушай, хорошо?,– Алан кивнул,– Прости меня за ту ложь, которой я окружила тебя и себя, ты знаешь я бежала от бедности, не осознавая, что всегда несла ее с собой за спиной. Истинно и преданно я люблю, но люблю другого и пусть видела я его очень давно, но мысль о нем настолько сильна во мне, что я больше не могу существовать вот так, рядом с тобой. И если на свете и в этом мире существует любовь между мужчиной и женщиной, от которой растут крылья за спиной, от которой небо даже в самую пасмурную погоду светит ярче любого солнца, то эту любовь мне посчастливилось встретить и встретить давно, но я продолжаю в нее верить. Не хочу отказываться от нее, даже если ждать ее придется долго, это стоит того, стоит ждать. Чувства, пронзающие, переполняющие, о Боже, сейчас я так четко их понимаю, чувства дающие мир и спокойствие. Любовь есть во всем – это правда и стоит только захотеть увидеть, но ощущение твоей души украшает эту любовь в еще большие краски. В Италии я поняла, что не живу, а я хочу жить, слышишь, Алан? Я не хочу играть, строить игру – это хорошо, но позволять этой игре тебя поглотить, это значит совершить самоубийство по отношению к своей душе, это значит существовать! А я хочу любить,– Каролина склонила голову, произнеся эти слова на одном дыхании, не было слез и не было боли, было только чувство свободы. Когда Каролина подняла глаза на Алана, то увидела тихо бегущие слезы, большим ручьем они катились вниз к подбородку и капали на руки Алану. Сейчас в его слезах она не видела печали, скорее успокоение, это было странно и радостно.

– Я никогда не буду держать тебя,– он вытер слезы и поцеловал ее в лоб, сейчас он чувствовал одно, что она ему дитя, не возлюбленная, не предмет воздыхания, она дитя ему, как отцу,– Но я скажу тебе спасибо за правду, за откровение, за просветление и пожелаю удачи, моя милая.