Два начала

Каролина обняла его в ответ и подумала: «Несмотря на твою чопорность я так тебе благодарна, хочу запомнить тебя таким. Мягким и добрым». Она встала и пошла к двери. Алан побрел за ней. Остановить ее ему не хотелось, а Каролине не хотелось знать, что у него случилось. Она знала и видела одно, что мысли его не с ней, также, как ее не с ним. С первого взгляда в его полные глаза слез она поняла, что он думает о другой женщине, но это не интересовало ее, просто на одно мгновение ей удалось увидеть Алана полного истинной любви, не страсти. Каролина подошла к двери и развернувшись произнесла:

– До свидания, Алан,– сама же хотела сказать прощай, но как на зло вырвалось «до свидания».

– До свидания, Вера, – Алан махнул ей рукой. Каролина уже дернула ручку, но вновь развернулась.

– Мое имя не Вера.

Глава 18

«Что заставляет людей начинать думать иначе, какие обстоятельства меняют их оценку на мир? И вроде бы уже сложилось много и человек взрослый, перешедший за черту детских иллюзий, когда мир видишь в его настоящих красках, а у кого-то вовсе и не было этой черты, и что тогда…он прожил много лет, оборачивается и видит, что не жил в этом божественном сне, дарованном ему свыше он не жил…он строил свои интриги, воевал с мнимостью, строил личность и в итоге умер или умирает. Как моя мама. Как моя мама. А может человек живет только в детстве?»

По дороге в Лондон Натану было о чем подумать. Он размышлял о маме, о ее выводах, старался вспомнить ранние детские годы и маму в этих годах, отчасти ему удалось нащупать некоторые моменты. Он рассуждал о вере и о том как она влияет на человеческий дух; он рассуждал о самом себе и своей собственной вере в божественное начало каждого. Натан не мог не заметить как все это время ему встречались на пути люди совершенно не знающего его, но которые относились к нему, как к старому другу, с пониманием рассуждали о его желании найти Каролину и не затрудняясь в своих порывах доброты с легкостью говорили ему те самые слова, наставляющие его идти к своей цели дальше. И кто, если не сам высший замысел вел его через этих людей. А как еще могут с нами проявляться знаки Вселенной: интуицией и чужим словом.

Выйдя на улицу в аэропорту Хитроу Натан сразу почувствовал запах свежего хлеба, не зная почему Лондон у него ассоциировался именно с этим запахом: может потому, что рядом с домом Натана уже много лет была небольшая пекарня и он часто покупал там хлеб и ел на ходу, как приучил его Август; а может потому что свежий хлеб в его детстве всегда стоял на середине стола во время семейных обедов и его запахом заполнялась вся столовая.

Натан сел в кеб, упоенный своим любимым запахом и отправился домой в надежде, что не встретит там отца. Миссия его на ближайшие два дня отказаться от всего, что принадлежит ему. У него уже чесались руки продать все имущество, доставшееся ему от деда и тетки по матери. А что делать дальше? Он и не задавал себе такого вопроса, вот уже который день, смотря на небо, Натан видел лишь одно небо – небо Румынии. Туда и звало его сердце, туда он и собирался сбежать. Это неописуемое чувство, когда разглядывая краски горизонта, ты обнаруживаешь, что вот именно эти краски ты когда-то видел в другом месте, не там где ты сейчас. Нет, небо не одинаково везде. Да, оно одно, но отнюдь не одинаково и возможно, отчасти скорее так и есть, небо передает атмосферу, в которой вы находитесь в данный момент.

Натан подошел к окну в своей комнате и на него смотрело вечернее небо Лондона, но это было небо Румынии. То самое небо и те самые краски, когда Натан впервые увидел Каролину.

«И что же я сижу здесь,– думал он,– Немедленно оказаться там, на берегу моря, немедленно вернуться туда».

Шаги на лестнице, да, это были шаги отца и быстрая разведка донесла, что блудный сын вернулся домой. Натан сел в кресло, достал портсигар и закурил, необычная картина для его отца.

– Я рад видеть тебя, сын!,– отец казался жизнерадостным, слегка похудевшем, даже немного загорелым, кажется, жизнь его кипела и это при умирающей жене. Натан кивнул в ответ и не шелохнувшись сидел в кресле,– Вижу ты закурил?,– Натан достал портсигар и жестом предложил отцу,– Нет, нет, спасибо. Могу я знать, где был ты?,– его тон становился жестче, он облокотился на край стола рядом с креслом, где сидел Натан.