Два мира

Возьмем для примера замечательно яркую, волнующую главу романа «Пили, пили!», в которой с наибольшей силой проявилось художественное мастерство В. Зазубрина.

Партизанские полки, сотни телег с семьями партизан и ранеными были прижаты колчаковцами к непроходимой тайге. Положение создалось крайне тяжелое Учитывая волю и решимость партизан не сдаваться врагу, их руководитель Григорий Жарков, вчера еще рядовой крестьянин, не помышлявший о боевых действиях против колчаковцев, проявляет незаурядную твердость и находчивость, достойную опытного боевого командира Организовав оборону небольшим отрядом, Жарков всех партизан направляет пилить тайгу, чтобы сделать просеку и по ней выйти к реке, погрузиться на плоты и таким образом уйти от колчаковских карателей, чтобы затем обрушиться на них в другом месте, неожиданно.

«Люди принялись за работу. Все хорзшо знали железную руку Жаркова, знали, что он не пощадит изменника, но и знали, что зря приказывать и делать он также не будет Отбиваясь от наседающих врагов, партизаны пилили и рубили тайгу без останова день и ночь, подбадривая друг друга:

— Пили, товарищи, пили!

Ночью пилили медленнее, осторожнее… Прежде чем свалить дерево, кричали:

— Берегись!

Ждали, пока все отойдут, переспрашивали, повторяли предостережение. Жарков, с трудом вытаскивая из тины бродни, ходил вокруг саперов, давал указания, распоряжался, помогал выкатывать длинные стволы только что срубленных деревьев Людей видно не было. В темноте стоял острый запах пота. Стук топоров и свист пил напоминал фабричный шум машин Казалось, что в самой гуще дикого леса полным ходом работает большой завод с потушенными огнями. Ни окон, ни здания разглядеть было нельзя. Деревья падали.

— Товарищи, пили! Пили! — Жарков кричал, сквозь гром работы подбадривая бойцов».

Так запоминаемо В Зазубрин рисует этот воинский подвиг партизан. потребовавший от них предельного напряжения духовных и физических сил Такой подвиг могли совершить только люди труда, поднявшиеся на борьбу за правое дело и в этой борьбе приобревшие поистине богатырскую мощь.

Став партизанским вожаком-командиром, Григорий Жарков получает от народной массы, полностью доверяющей ему, большой заряд энергии и воли к борьбе. Этот заряд он возвращает обратно, словом и делом воздействуя на партизан, вселяя в них веру в победу.

Образ Жаркова В. Зазубрин довершает еще одной характерной для него чертой. Это — забота о людях, ответственность за них. Тайгу пропилили, партизаны на плотах спустились по реке к Черной горе и на ней расположились на отдых. Но только Жарков не отдыхал. Он стоял на самой верхушке горы, вглядывался в темноту— ждал возвращения пятерых партизан, посланных им, чтобы пустить под откос поезд с колчаковцами. Жарков беспокоился за их судьбу. Да, это человек железной воли и большого сердца!.. Перед взором читателя начинает возникать образ из числа тех героев, о которых В. И. Ленин писал, что из рядов рабочих и крестьян «выдвигаются неведомые герои, которые неразрывно слиты с толпой и которые все глубже проникаются благородным фанатизмом народного освобождения»[2].

Рабочие и крестьяне в романе В. Зазубрина — это подлинные гуманисты. Они сражаются за свое, народное дело, за счастье и мир для трудящихся людей, им чуждо стремление убивать, уничтожать во что бы то ни стало, как это свойственно колчаковским карателям Орлову и Мотовилову.

В главе «Во имя грядущего» В. Зазубрин наглядно показывает, во имя чего рабочие и крестьяне вынуждены были взяться за оружие, идти на гражданскую войну. В этой главе говорится о рабочих, добровольно уходящих на фронт для борьбы с колчаковщиной.

Рабочий Вольнобаев прощается с женой и сыном, но они пытаются отговорить его. «Папа, не ходи, тебя убьют!» Отец прижал к себе сына, грубой рукой стал ласкать его, говоря: «Ты, может быть, не поймешь меня, но я скажу тебе, что мы, рабочие, должны идти, чтобы в будущем, по крайней мере хоть детям нашим, вам вот, жилось лучше». Вольнобаев в эти минуты расставания с дорогими ему людьми мечтает о будущем, которое надо завоевать. Перед нами возникает реальный образ рабочего, осознавшего свой классовый долг.