Два измерения...

— Только, если можно, — попросил Виктор Петрович, — под общим наркозом!

— Почему? Тут и местный вполне годится. Говорю же, минутное дело.

— Я… я боюсь местного наркоза, — признался Виктор Петрович. — Не могу, чтобы видеть все…

— Не ожидал, братец! — воскликнул Сергей Тимофеевич. — Такой мужественный человек, и вдруг «боюсь». Впрочем, ладно! Давайте под общим, раз вы просите. Раушнаркоз. Закись азота. А теперь прикинем, когда…

Все повторяется. С той лишь разницей, что накануне этой операции ему не промывали желудок и разрешили поужинать. Римма Федоровна принесла таблетку:

— На ночь!

Он спал спокойно. Утром его уже, как и в прошлый раз, ждала каталка. Он перебрался на нее, и его повезли в операционную.

Возле операционной его поджидала Маша. Ободряюще улыбнулась.

Он отвернулся.

Ему сделалось стыдно: «Развалина. А тут еще этот дренаж…»

Сергей Тимофеевич был в операционной.

Виктору Петровичу приложили к лицу большую резиновую маску.

Через минуту-другую Сергей Тимофеевич задал обычный вопрос:

— Больной спит?

— Я не сплю, — сказал Виктор Петрович. У него было ощущение, что он выпил лишку, но сон к нему не приходил.

— Дайте обычный наркоз, — сказал Сергей Тимофеевич.

Римма Федоровна сделала укол в руку.

Он проснулся в своей палате.

Рядом сидела Маша.

— И сколько это длилось, Машенька?

— Ровно двадцать минут.

— А Сергей Тимофеевич уехал?

— Сразу же.

Он ощупал себя под одеялом. Плотная повязка. Слева торчит резиновая трубка, к ней привязан пузырек.

Первые три дня все было ничего. На четвертый, в ночь, начало что-то подтекать.

Дежурил Дамир Усманович:

— В перевязочную!

Пошли в перевязочную, Виктор Петрович забрался на стол, разрезали бинты.

— Выскочил, — сказал Дамир Усманович. — Что будем делать?

— Вставлять! Надо как-то вставить! — попросил Виктор Петрович.

— Попробуем. Дайте-ка мне вазелиновое масло, — обратился он к сестре. Виктору Петровичу сказал: — Терпите!

Виктор Петрович терпел. Дамир Усманович довольно долго колдовал с дренажем.

— Готово! О’кэй!

— Уже? — удивился Виктор Петрович. Было больно, но не очень.

Смазали вокруг кожу пастой, забинтовали.

Стараясь дышать очень осторожно (вдруг опять выскочит!), Виктор Петрович медленно направился в палату. Посмотрел на часы: четверть четвертого.

С той ночи и началось. То дренаж выскакивал совсем, то панкреатический сок разъедал резину. Дренаж приходилось менять постоянно. Кроме того, без конца падал пузырек. Нашли наконец подходящий — плоский, из-под сувенирного коньяка, но он оказался слишком большим.

Не проходило дня, а то и ночи, чтобы не меняли дренаж. Кожа вокруг была все время воспаленной, и очень жгло.

Кто-то из сослуживцев Виктора Петровича узнал, что на медицинской кафедре Университета имени Патриса Лумумбы есть профессор Александров — крупный специалист в области панкреатитов.

Проконсультировались у него, директор ПТУ подогнал машину к шестнадцати тридцати, когда врачи разошлись по домам, поехали в больницу, где врачевал Александров.

Войдя к профессору, Виктор Петрович прежде всего попросил:

— Только мне хотелось бы, чтобы о моем визите к вам не знал профессор Западов, и я…

— Чепуха! — сказал Александров. — Это не первый случай, когда пациенты Западова попадают ко мне.

От него сильно попахивало спиртным. Он смотрел Виктора Петровича недолго, потом предложил:

— Ложитесь ко мне, я вас прооперирую.

— Но ведь поджелудочную, кажется, не оперируют, — заикнулся Виктор Петрович.

— Другие не оперируют, а я оперирую. У меня уже более восьмидесяти успешных операций.

— Спасибо, я подумаю, — сказал Виктор Петрович и поспешил выйти из кабинета.

Александров ему категорически не понравился. Начиная с разговора о Западове и кончая своей самоуверенностью.

«Восемьдесят успешных, а сколько не успешных?» — подумал Виктор Петрович.

Он ехал к себе в больницу по людным, почти осенним улицам Москвы. Выгорела трава на газонах. Пожелтели листья на деревьях. Тротуары, правда еще не густо, устилала сухая листва. Было прохладно.

Несколько дней спустя Виктор Петрович вспомнил слова Сергея Тимофеевича о знаменитом гидростроителе Бочкине. Сослуживцы разыскали его по телефону в Иркутске.

Он объяснил, что не пошел на повторную операцию из-за возраста, да еще и потому, что как-то привык к дренажу. А дренаж у него сделан из велосипедного ниппеля…

Как-то зашел Дамир Усманович. Ему уже не раз приходилось вставлять дренаж Виктору Петровичу по ночам.

— Я вот что подумал, — начал Дамир Усманович. — Есть у меня приятель, работает в конструкторском бюро Туполева. Может, посоветуемся? Они там мастера на всякие штуки.

Дамир Усманович привел к Виктору Петровичу своего приятеля.

Маленький забавный человек с непропорционально большой яйцевидной головой и квадратным пенсне, которое без конца сползало на крупный, задранный крючком кверху нос.

Узнав, что к чему, приятель вызвался выполнить необычный заказ. Взял бумагу, стал чертить различные варианты дренажа. Сошлись на одном: надо прикрепить резиновое кольцо. Оно будет плотно прилегать к телу и держать дренаж. С помощью бинтов, конечно.