Два года, восемь месяцев и двадцать восемь ночей

«Бравос» на сленге именовали фанатов реалити-шоу; термин остался в ходу, хотя телесеть «Браво» уже прекратила работу: всевозможные фейки, выдававшиеся за актуальные факты, наводнили кабельное телевидение в таком преизбытке, что первоначальный производитель этих программ сделался лишним. Все усвоили, что всегда имеет смысл пожертвовать укромностью даже ради призрака славы, а старинная идея, будто истинно свободен и независим лишь частный человек, растворилась в статическом треске эфира. Итак, Малютку Бурю собирались отбравурить, и мэр Фаст была в ярости, но вышло так, что на следующий же день приемный отец будущей телезвезды вернул младенца в агентство по усыновлению. Заберите ее, сказал он, она заразная, и буквально выбежал из кабинета, однако все успели разглядеть на его лице болячку, гноящуюся, отваливающуюся плоть, словно часть щеки отмерла и разлагалась. Малютку Бурю отправили в больницу на дообследование, но все анализы снова оказались в норме. Зато на следующий день одна из нянечек, ухаживавших за младенцем, тоже начала гнить, на обеих руках появились зловонные пятна гангрены, и, когда ее везли на каталке в реанимацию, она с истерическими рыданиями призналась, что воровала рецептурные средства и передавала их пушеру в Бушвике ради небольшого дополнительного заработка.

Первой в этом разобралась Роза Фаст, она же и перенесла небывалость в ту сферу, о которой можно говорить, то есть в сферу новостей. «Это чудесное дитя распознает коррупцию, – заявила она ближайшим помощникам. – Как только она соприкоснется с гнилым человеком, признаки морального разложения проступают на его теле». Помощники предупреждали, что такие речи, более уместные в архаической Европе с ее диббуками и големами, едва ли приличны в устах современного политика, но Роза Фаст не отступалась. «Мы обещали провести в мэрии чистку, – напомнила она, – и случай вручил нам живую метлу, чтобы подмести тут начисто». Она была из тех атеистов, кто способен уверовать в чудо, не признавая за ним божественного происхождения, так что на следующий же день найденыша, остававшегося на попечении социальных служб, вновь принесли в кабинет мэра.

Малютка Буря возвращалась в мэрию в роли человека – минного мини-тральщика или вынюхивающей наркотики овчарки. Мэр заключила ее в крепкие бруклинско-украинские объятия и шепнула: «За дело, Дитя Истины». Все, что произошло после этого, сделалось легендой: они обходили кабинет за кабинетом, один отдел мэрии за другим, и на лицах гнилых коррумпированных людишек, тех, кто мухлевал с командировочными, брал откаты по господрядам, не отказывался от «ролексов», перелета на частном самолете, пакета от «Эрме» с пачкой банкнот внутри, у всех, кто втайне злоупотреблял своей чиновничьей властью, гниль проступала на лице, и преступники спешили сознаться прежде, чем чудесное дитя доберется до них, или же опрометью бежали из мэрии, а по пятам за ними уже гнался Закон.

На самой Фаст не появилось ни пятнышка, и это кое-что доказывало. Ее предшественница выступила на телеканале, высмеяла эти «танцы с бубнами», на что Роза ответила кратким заявлением, пригласив Флору Хилл в гости, «познакомиться ближе с этой милой лапочкой». Почему-то мисс Хилл приглашение не приняла. Когда Малютку Бурю внесли в зал городского совета, там тоже началась паника и многие опрометью кинулись к выходу. Остались те, на кого чары младенца не действовали, то есть – честные люди. «Теперь мы знаем наконец, кто тут кто», – подытожила мэр Фаст.

Нашим предкам повезло иметь в тот страшный час такого руководителя, как Роза Фаст. «Любое общество, которое не имеет единого представления о себе, не знает, как в нем идут дела, в чем, собственно, дело, находится в опасности. Совершенно очевидно, что сейчас на наших глазах происходят – объективно и неопровержимо – события нового порядка, события такого рода, которые мы еще недавно сочли бы невероятными и фантастическими. Нам нужно понять, что это значит, и встретить грядущие перемены лицом к лицу, разумно и отважно». Она обещала принимать на номер 311 любые сообщения о странных феноменах. «Соберем все факты, – сказала она, – и двинемся дальше». Что же касается Малютки Бури, мэр решила сама ее удочерить. «Она будет мне и отрадой, и гордостью, а сверх того – секретным оружием, – заявила она. – Даже не пытайтесь подставить меня, а то моя крошка напустит на вас средневековую хворь».

Быть приемной матерью чудесного дитяти не так-то просто, призналась она согражданам на утреннем телешоу: «Стоит мне в ее присутствии допустить самую маленькую невинную ложь, и – вот оно! Все лицо так и чешется, кошмар!»