Два года, восемь месяцев и двадцать восемь ночей

Немного времени понадобилось, чтобы кровожадность Зумурруда встревожила даже то, что оставалось от Газали. Прослышав, сколь скрупулезно великий джинн исполняет завет покойника – запугать человеческий род так, чтобы страх толкнул людей в объятия религии, – прах философа вынужден был призадуматься о разнице между академической теорией и кровавой практикой и пришел в итоге к выводу, что, хотя добросовестность Зумурруда невозможно отрицать, он, возможно, в определенном смысле слишком далеко зашел. Выслушав такое замечание, Зумурруд понял, что в философе больше не нуждается. Он действительно зашел далеко – дальше, чем мог бы его привести старый мертвый глупец.

– Мои обязательства перед тобой выполнены, – заявил он философу, – возвращаю тебя в молчание могилы.

Забардаст, более сдержанный из двух старших темных джиннов, всегда более вдумчивый и мягкоречивый (хотя на самом деле не менее беспощадный, даже, пожалуй, более, в силу большего интеллекта), предложил поделить новый султанат на четыре доли, четвертовать, как Зумурруд четвертовал своих жертв. Слишком велика, чтобы управлять из единого центра, оказалась империя, созданная Зумуррудом в отдаленной стране А. «Фундация» никак не тянула на великую метрополию, годную в планетарные столицы. Деятельность Зумурруда, указывал Забардаст, распространяется на (в широком смысле) Восток, а он сам пока что показал себя в лучшем виде, причинил больше всего бед и внушил величайший страх на могущественном Западе. Это оставляло Африку и Южную Америку Раиму Кровопийце и Сверкающему Рубину. Прочими частями света – Австразией, Полинезией, обиталищами пингвинов и полярных медведей – пока можно было пренебречь.

Такое распределение никого не устроило, даже автора идеи, ибо Забардаст втайне лелеял мечту овладеть всем миром, но на краткое время все четыре Великих Ифрита пришли к соглашению – на очень краткое время, вскоре начались раздоры. В особенности недоволен своей долей остался Сверкающий Рубин. Джиннам лучше всего живется в тех местах, где хорошо известны их истории, они чувствуют себя более-менее дома в странах, куда их истории перекочевали вместе с поклажей эмигрантов, но им худо в малоосвоенных регионах, где о них толком не слышали. «Южная Америка! – ныл Сверкающий Рубин. – Что они там понимают в магии?»

Завоевательная война распространялась по всему глобусу, словно распускался черный цветок, повсюду вспыхивали гибридные войны, в которых сражались люди, управляемые джиннами – всеми способами, какими джинн управляет человеком, чарами и одержимостью, страхом и страстью, верой и подкупом. Темные джинны сидели себе праздно в облаках, окутавшись столь густым туманом, что поначалу даже Дунья не могла разглядеть, куда подевались ее самые сильные враги. Они сидели и смотрели, как марионетки убивают и умирают, а порой высылали низших джиннов усугублять хаос. Однако понадобилось очень немного времени, чтобы обычные недостатки джиннов – неспособность к верности и преданности, капризность, эгоизм и самолюбие – вылезли на поверхность. Каждый из четырех быстренько сообразил, что он и только он один вправе претендовать на звание величайшего, и то, что началось с пререканий, быстро накалялось, меняя сам характер конфликта в нижнем мире. Тогда-то род человеческий и превратился в холст, который темные джинны расписывали взаимной ненавистью, в сырой материал, из которого каждый член четверки пытался вылепить сагу о собственном глобальном господстве.

Оглядываясь, мы говорим себе вот что: безумство, обрушенное на наших предков джиннами, было тем самым безумством, что таится и в каждом человеческом сердце. Мы вправе обвинять во всем джиннов, и мы так и делаем, так и делаем. Но было бы несправедливо забывать о собственных человеческих слабостях.

Печально вспоминать, как темные джинны с особым удовольствием натравливали мужчин на женщин. В эпоху до разделения Двух миров женщины в большинстве регионов планеты считались существами второстепенными, менее ценными, движимым имуществом или в лучшем случае домработницами, заслуживающими уважения лишь в роли матери, а в прочем презренными, и пусть отношение к женщинам за столетия изменилось к лучшему, хотя бы в некоторых странах, темные джинны все еще придерживались морали Темных веков: женщина создана в утеху и на пользу мужчине. Кроме всего прочего, секс-бойкот, объявленный ифритам джинниями, вызвал у них фрустрацию, отчего они разозлились и уже без малейшего неодобрения взирали на то, как их подручные воспламеняются яростью и не только насилуют, но и убивают женщин, этих новых женщин, отвергавших учение о своем несовершенстве и требовавших равенства – таких женщин давно пора поставить на место. Но в этой войне королева Дунья выставила собственного бойца, заступника женщин, и тут-то ход войны стал меняться.