Два Генриха

Я исходила немало дорог, побывала во многих городах, пока однажды мне не посчастливилось увидать купеческий караван. И тут один из торговцев по имени Ганс сказал мне, что повстречал рыцаря с оруженосцем, которые направлялись в Туль. Рыцарь этот огромного роста, обладает, по-видимому, недюжинной силой, а в родне у него какой-то нормандский герцог или граф. Так он мне сказал. Тут я и поняла: не иначе как сама Царица Небесная устроила мне встречу с купцом, который указал мне путь. Я пришла в этот город, сняла комнату и стала ждать человека, о котором говорил мне Ганс.

Затем Вия в подробностях описала встречу с Агнес у постоялого двора, а потом сообщила, что отправилась вслед за кавалькадой епископа Бруно и наняла лодку, которая и доставила ее к Кобленцу. Оттуда, расспросив жителей, она верхом добралась до Гослара.

Дослушав до конца, Ноэль бросился целовать руки матери.

– Все так и было, матушка, только перед Тулем мы с сестрой заехали в Мец. Вот почему тебе пришлось долго ждать.

Кивнув в ответ на это, Вия продолжала:

– Но меня все еще одолевали сомнения, даже когда мы встретились в трактире. Я ведь нарочно зашла туда, мне важно было услышать разговор: что если вы заговорите о вашем деде? И вы заговорили о нем. Однако я не знала, как зовут рыцаря, который сидел передо мной. Не другое ли у него имя? Но я не ошиблась. Твоя сестра назвала его, и все поплыло у меня перед глазами; помню, я даже выронила кружку. Больше я не могла сидеть за этим столом, у меня перехватило дыхание, затряслись руки, и я ушла, чтобы побыть одной и дать волю слезам. Тут меня и нашел Полет. Не будь его… Святой архангел Гавриил явился нам с тобой, Ноэль, в образе этого человека. Ведь это он догадался обо всем и привел меня сюда. Полет! – позвала Вия. – Добрый наш человек, ангел небесный, иди же к нам сюда, сядь и расскажи моему сыну, как вы с оруженосцем устроили нашу встречу.

Полет подбежал и, усевшись прямо на полу между матерью и сыном, рассказал, как было дело, не забыв упомянуть и о том, как Вия спасла его от ожогов.

– Черт возьми! – воскликнул Ноэль. – Выходит, во всем этом деле немаловажную, едва ли не главную роль сыграл мой оруженосец! А ведь я не хотел брать его с собой, но Агнес настояла… Господи, – продолжил он со смехом, – похоже, в этой истории все кругом взялись мне помочь, кроме меня самого. Но разве это плохо – когда тебе помогают друзья? Клянусь щитом моего деда, нет ничего лучше на свете, чем иметь преданных друзей!

Вия улыбнулась и уронила слезу, вероятно, тотчас предавшись воспоминаниям.

– Кто же она, твоя сестра, сынок? – спросила она. – Почему ты не привел ее с собой? Она у тебя такая милая, хотя, ты уж извини, несколько грубовата. Но мне так приятно будет видеть ее и говорить с нею. Я ведь даже не знаю, кто ее родители. Интересно, что она скажет, узнав во мне ту женщину в трактире?

– Полет, – позвал Ноэль, – ступай скорее и приведи сюда Агнес. Скажи ей, пусть снимет доспехи.

– Ага, ведь я предупреждал обоих, и ни один из вас не послушал дурачка, – затряс шут головой, отчего зазвенели бубенчики на макушке его колпака. – Нос у вас с локоть, а ум с ноготь.

Сын Эда топнул ногой, и шут мигом исчез.

Вечером, сидя у холодного камина при двух свечах, стоявших на столе, Ноэль с сестрой слушали рассказы Вии о временах последнего Каролинга и первых двух Капетингов. Здесь же, на коврике, в ногах у короля сидел Полет. Внимательно слушая, он мелко кивал головой и временами прерывал рассказчицу, вставляя удачную остроту. Генрих слушал молча, скрестив руки на груди и проявляя живой интерес всякий раз, когда речь заходила об императорах и Феофано – матери Оттона III и тетке Генриха II. Ноэль жадно ловил каждое слово матери, сидя рядом и держа ее за руку. Агнес глаз не сводила с Вии; они, что называется, «пожирали» бывшую незнакомку; дочь аббатисы хмурила брови, если кто-то безвинно погибал, неотмщенный, но тотчас ее лицо озарялось улыбкой, когда торжествовало добро. А едва речь заходила о сыне герцога Ричарда, Агнес преображалась. Воображение рисовало ей деда; глаза ее при этом, казалось, метали стрелы, кулаки сжимались так, что хрустели, белея, суставы пальцев, а из горла вырывался победный крик. Временами она, привставая с места, выхватывала из-за пояса кинжал. Никто этому не удивлялся, кроме Вии. Она впервые видела женщину, в глазах которой светилась воистину неземная любовь к тому, чей образ пленял ее. Она впервые видела человека, который слушал ее с таким вниманием и самозабвением, что, не контролируя уже себя, оказался у ее ног. И она не думала, что Агнес так горько заплачет, уронив голову ей на колени, когда рассказ дошел до смерти Можера, этого храброго и благородного, но страшного в гневе человека.