Два Генриха

Двери раскрылись. Показался Полет, вернее, его спина. Пятясь задом, он волочил по полу какую-то вещь. Слуги, помогавшие ему, застыли в дверях, не решаясь войти. Он цыкнул на них, и они исчезли. А он всё продолжал тащить некий длинный предмет, вероятно, неимоверной тяжести. Вскоре все увидели: шут пыхтел над огромным двуручным мечом. Поднять это оружие было под силу разве что силачу. И драться тот мог бы, держа этот меч обеими руками. Понятно, попади лезвие в цель, оно разрубило бы человека вдоль, с головы до ног, точно щепку. Вне всякого сомнения, требовалось определенное время, чтобы поднять такой меч и взмахнуть им. Противники с таким оружием в руках походили на двух титанов. Встречаясь, клинки издавали звон, от которого человек мог оглохнуть.

Именно такой меч и приволок Полет. Оставив свою ношу у ног Ноэля, он вытер рукавом балахона пот на лбу и стоял некоторое время, переводя взгляд с короля на рыцаря и тяжело дыша. Генрих покачал головой: одной рукой этот меч никто не мог поднять, даже он с трудом. Длина клинка около пяти футов, ширина – с ладонь, толщина – с большой палец. Что же пришло в голову шуту? Негоже, если брату придется краснеть, не имея сил поднять эту игрушку, которая из-за неимоверной тяжести служила всего лишь наглядным пособием. И Генрих вздрогнул, услышав, как шут сказал, обращаясь к Ноэлю:

– Поднимешь одной рукой? Можешь не махать, лишь подними.

Генрих собрался встать на защиту брата и уже раскрыл было рот, чтобы обратить слова Полета в шутку, но не успел. Ноэль взял меч, вытащил из ножен, отбросил их в сторону одной рукой, а другой, подняв клинок, со свистом рассек воздух над головой и вокруг себя.

Шут едва успел увернуться и, пятясь, упал на пол, задрожав с головы до ног. Нахмурился и Генрих, непроизвольно отойдя на пару шагов назад. Придворных точно волной смыло с того места, где они стояли. Теперь они, расширив круг, жались к окнам и со страхом глядели оттуда на неизвестного рыцаря, о котором можно услышать лишь в сказках.

Долго висело в зале молчание, пока гость стоял с мечом в руке, гордо глядя перед собой. Все ждали, чем кончится сцена. Улыбнувшись и поглядев на Полета, который все еще сидел на полу, обескураженно хлопая глазами, Ноэль сунул меч в ножны и бросил его на пол, прямо к ногам шута. Тот проворно вскочил и кинулся бежать к своему господину. Укрывшись за его спиной, он тотчас выглянул оттуда, покосился на меч и, убедившись, что он уже не представляет опасности, вышел из своего убежища.

– Кум, – сказал он, обращаясь к королю, – я думал, у тебя во дворце только один дурачок. И ошибся. Оказывается, их двое.

– Кто же второй? – поглядел на него Генрих.

– Ты, куманек.

– Ах ты, негодяй, – для виду насупил брови король и взял шута за шиворот, – да как у тебя язык повернулся произнести такое! Дьявол тебя забери! Но коли уж сказал, то объясни, отчего считаешь меня дураком?

– Оттого, что ты до сих пор не знался со своим братом. Венгры сдались бы тебе гораздо раньше. Ты лев, а волк настигает добычу быстрее. Всегда побеждает тот, чья голова в дружбе с разящим мечом. Нехитра загадка, поразмысли над ней. Но вот тебе еще одна. В гостях у тебя не один рыцарь, а два. Кто тот, второй, как думаешь?

Генрих внимательно поглядел на Агнес, перевел взгляд на Ноэля, и снова – на Агнес. Пригладил усы, подумал. Потом обратился к шуту:

– А ты что скажешь?

– Сказал ведь: загадка. Для меня ответ ясен, подумай ты.

– Похоже, они братья, – в задумчивости провел рукой по подбородку король, – вот только не похожи; то ли по матери они в родстве, то ли по отцу.

– Мяч рядышком упал, а в лунку не попал, – развел руками Полет. – Промажешь и в другой раз. А скажи, умны ли твои придворные и нет ли среди них слепых? Предложи им эту игру, Генрих, поглядим, кто возьмет глазом да разумом. Отгадавшего сделай ближайшим советником – не ошибешься.

Генрих хлопнул шута по спине и предложил своей свите его загадку, сказав, что одарит особой милостью того, кто отгадает быстрее.

Епископ, усмехнувшись, переглянулся с дочерью. Та только повела плечом. Ноэль спрятал улыбку за ладонью.

Придворные тут же загалдели, высказывая свои ответы, которые в той или иной степени были схожи с мнением короля. Как только раздавался чей-нибудь голос, все тут же глядели на шута, стараясь уловить, отгадка ли это. Но Полет, глупо и загадочно усмехаясь, шагал от одного к другому и при каждом ответе качал головой, растягивая рот все в той же улыбке. Наконец, когда ему это надоело, он подошел к Агнес и пытливо заглянул ей в лицо. Она опустила голову и поразилась: в глазах шута светился тонкий ум, в них она прочла, что не смогла обмануть его, как других.

Наглядевшись вдоволь, Полет повернулся к королю.

– Братец, зачем ты держишь у себя слепых? Как поведешь ты их в бой, если они не могут отличить мужчину от женщины?

– Canis Mater![23] – воскликнул король, подходя ближе. – Что ты еще выдумал, слуга Люцифера? Ты смеешь утверждать, что перед нами женщина?..

Услышав это, свита дружно ахнула.