Разрыв же в 110 лет между 11 652 и 11 542 годом — это, очевидно, время между началом катастрофы и ее окончательным завершенном. Дело в том, что хаос после катастрофы прекратился не сразу. Память народов рассказывает об этом времени как об эпохе резкого похолодания, когда верхние слои атмосферы, загрязненные газами и пеплом, не пропускали солнечного света. Целые поколения людей жили и умирали, так и не увидев солнца. Когда же наконец прорвалась тяжелая пелена вечно свинцового неба и появилось Солнце, это было знаком того, что эпоха катаклизмов завершилась. Это появление Солнца после долгого периода холода и мрака послужило, по нашему мнению, также поводом к возникновению солнечных культов.
— Сто десять лет во мраке и холоде!
— Вполне естественно, что выжившие, предпочли уйти с Земли. На звёзды. А те, кто остался, те, кого либо бросили, либо они сами захотели остаться и попытаться пережить тьму и холод — они стали нашими предками.
Шампанского было достаточно, чтобы не быть пьяным. Как раз достаточно, для «оттаивания» общества.
Но, чего-то сильно не хватало.
Василий глянул в сторону заливающегося соловьём Григория, которого с глазами, круглыми как тарелки, слушали дамы. И подумал, что не пора ли послать за чем-то к чаю.
Чем-то посолиднее, нежели обычные печенюшки хозяйки.
Василий взял свой недопитый бокал и уже приготовился влить в себя остатки вина, как его привлёк шум.
Со стороны входа послышались радостные восклицания хозяйки. Видно пришёл кто-то, кого давно ждали. И кто опаздывал. Судя по шуму, пришла какая-то дама.
Постоянно треща всякую светскую чепуху хозяйка ввела, наконец гостью в зал.
Василий сидел лицом ко входу. Его самый активный собеседник, — тот, что с пышными бакенбардами — спиной. Так что он вошедшую видеть не мог. Но очень хорошо увидел, как глаза Василия резко округлились от изумления. Закашлялся, так как шампанское, которое он цедил, от неожиданности попало не в то горло. Но когда прокашлялся…
— Принцесса Натин! Откуда здесь?!! — выпалил Василий по русски и не заметил того.
Рядом, услышав восклицание брата, подавился своей речью Григорий.
Собеседник заметив, что в восклицании промелькнуло не только изумление, но, в том числе некоторый страх, обернулся.
Он увидел даму, лет двадцати пяти, одетую в чисто европейское платье, но с диадемой на голове. Что уже было необычным.
Необычным было также и лицо той, кого назвали «принцессой Натин». Черты лица были не европейские. И, что добавляло в ситуацию интриги, на лице Натин тоже проявились некоторые чувства. И главным было чувство растерянности. Дама явно не ожидала увидеть тех, кого увидела.
Медленно стерев с лица удивление, и приняв самоуверенный вид она шагнула навстречу поднявшимся из-за столов братьям. Те тоже, вслед за Натин справились с удивлением и теперь разглядывали появившуюся даму даже с некоторым интересом.
Натин подошла ближе к братьям.
Что бросалось в глаза сразу же, вела себя она настороженно.
Вероятно, что-то произошло с тех пор, когда они видели её последний раз. Что-то сбило с неё кураж. Тем не менее, хозяйка не успела представить гостью, как она заговорила сама. Причём с братьями.
И это было ясно хотя бы потому, что заговорила она с ними на санскрите.
— Приветствую вас, братья Эсторские. Можете не представляться, я уже и так знаю как вас здесь зовут.
Вместо насмешки, которую ожидали братья — вежливая улыбка.
Ну… Хорошо. Братья молча кивнули.
— А можно ли поинтересоваться как Вас сейчас величать? — также на санскрите поинтересовался Григорий.
Натин благосклонно кивнула и выдержав паузу ответила.
— А пусть нас здесь представит хозяйка. Ведь так положено по местному этикету?
Сказав это она обернулась к растерянно слушавшей до сих пор их разговор держательнице салона и также благосклонно кивнула.
— О-о! Господа… Вы уже знакомы с госпожой Юсейхиме… — раскланялась она с братьями и стараясь замять неловкость. Но по всему было видно, что её аж на части рвёт от любопытства. То, как эти трое разговаривали, и какими взглядами обменялись, не укрылось от внимания хозяйки.
— Господа! — обратилась она к остальным. Все тут же навострили уши. Но зря. Дальше хозяйка, распираемая от гордости, закатила целую приветственную речугу, на тему «нас удостоила чести посетить госпожа…» и т. д. и т. п. Но заметив, что Натин проявляет некоторые признаки демонстративной скуки тут же закруглилась и объявила.
— Прошу любить и жаловать: госпожа Натин Юсейхиме!
— … -СамА! — не удержался и «подложил язык» Василий.
— Простите? — растерялась хозяйка.
— К её титулу стоит добавлять в конце уважительное «-самА». Я прав, химе-самА?
Натин улыбнулась краем губ.
— Совершенно излишне знать значение моей нынешней фамилии здесь… Младший принц Васса дин Эстор. — произнесла она на санскрите. И добавила по-русски — Вы же не требуете здесь в России прибавлять к своему имени «синно-самА»?
— Нет! — поспешно ответили братья.
— Вот и договорились! — также по-русски сказала Натин.