Dust

""Хватит нам звонить", - сказала Джульетта. "От этого жужжания и мигающих лампочек у меня голова болит. Если ты будешь продолжать делать это каждый день, я начну сносить все на своем пути, а у меня и так забот хватает".

"Послушай... Пожалуйста..."

"Нет, это ты послушай. Вы отрезаны от нас. Нам не нужны ваши камеры, ваше электричество, ваш газ. Я отключаю все это. И никто никогда больше не будет чистить здесь. Никакого больше этого дерьмового аргона. В следующий раз, когда я выйду на улицу, это будет чистый воздух. А теперь отвали и оставь нас".

"Джульетта..."

Но линия была мертва.

Дональд снял гарнитуру и бросил ее на стол. Игральные карты рассыпались, а книга упала со своего места, лишившись кого-то.

Аргон? Что, черт возьми, на нее нашло? В последний раз она была так зла, когда сказала, что нашла какую-то машину, и пригрозила, что придет за ним. Но это было что-то другое. Аргон. Выкачанный с помощью очистки. Он понятия не имел, о чем она говорит. Выкачивается с очисткой...

Его охватило головокружение, и Дональд опустился в кресло. Его комбинезон был влажным от пота. Он сжал в руках окровавленную тряпку и вспомнил наполненный туманом шлюз. Он вспомнил, как, спотыкаясь, спускался по трапу в толпе, как кричал о Хелен, как в сетчатке его глаз запечатлелись взрывы, как Анна и Шарлотта тащили его за собой, а вокруг клубилось белое облако.

Газ. Он знал, как происходит очистка. Газ создавал давление в шлюзе. Газ, чтобы противостоять внешнему воздуху. Газ, чтобы выталкивать наружу.

"Пыль находится в воздухе", - сказал Дональд. Он прислонился к стойке, его колени ослабли. Нано, разъедающие человечество, высыпались в мир с каждой очисткой, маленькие пылинки, как часовой механизм, тик-так с каждым выбросом.

Наушники молча лежали рядом. "Я - древний", - сказал Дональд, используя ее слова. Он взял наушники со стола и громко повторил в микрофон: "Я - древний! Я сделал это!"

Он еще раз облокотился на стол и успел схватиться за него, прежде чем упал. "Мне жаль", - пробормотал он. "Прости, прости". Еще громче, прокричал он: " Прости меня!"

Но никто не слушал.

26