Душегубы

Это был небольшой приземистый особнячок, обнесенный бетонным забором с колючей проволокой поверху, с КПП на въезде. Внутри забора, кроме самого домика в два этажа, располагалось нечто вроде мини-парка, в систему которого входили теннисный корт и открытый бассейн. Сейчас, по зимнему времени, все это было заметено снегом, и лишь несколько самых необходимых дорожек были расчищены, а также площадка перед крылечком, где и припарковались приехавшие машины.

На крыльце начальство встретила румяная, как сказочный колобок, и вообще очень аппетитная и сдобная дама, одетая в бушлат с погонами старшего прапорщика, форменную юбку и неуставные сапожки на «молниях». При этом она, сбежав с крыльца навстречу гостям, выпятила одновременно и бюст, и попу (что круглее и крупнее, даже чекистский взгляд Рындина не определил бы сразу), приложила руку к кокетливо скособоченной ушанке и бодро отрапортовала:

— Товарищ генерал-майор, на вверенном мне объекте никаких происшествий не случилось…

Генерал не дал толстушке закончить, сказав:

— Ладно, не выпендривайся, Буракова. Тут все свои, особого парада не надо. Сауна на ходу?

— Так точно. Хоть сейчас заходите.

— Мы и зайдем. Намерзлись, понимаешь, в вертолете. Надо с часок прогреться. Ну, а потом столик организуешь.

— Возьмите, товарищ старший прапорщик, — сказал Рындин, доставая из своего «дипломата» две бутылки коньяка. — Не люблю в гости с пустыми руками ездить.

— Ты смотри! — восхитился Прокудин, перехватывая одну из бутылок. Молдавский 25-летней выдержки! Это надо же! Его только Политбюро, говорят, употребляло, да и то пока Леонида Ильича, вечная ему память, бывшие подчиненные ублажали. Не подделка? А то, говорят, теперь даже боржоми подделывают.

— Натуральный, натуральный! — уверенно кивнул Рындин. — Проверено специалистами.

— Это точно, — хихикнул военком Сорокин. — ЧК со времен Феликса в этом деле толк понимает!

— На, Лариса, — генерал подал бутылку прапорщице, — поставишь на почетное место…

Через полтора часа, прожарившись в сухом горячем воздухе, побултыхавшись в прохладном мини-бассейне, ополоснувшись в душе и завернувшись в простынки, вышли в предбанник, где хлопотунья Лариса уже выставила на столик коньяк и закуску.

— Максим Данилович, — спросил Рындин, — у тебя этот видачок работает или так, для красоты, поставлен?

— Обижаешь, товарищ полковник, работает. А что, есть чего глянуть для морального разложения?

— Ну, ничего особо разлагающего показывать не хотелось бы. Скорее это вроде детектива…

— Давай, может, лучше по рюмочке, а потом и глянем? — предложил генерал.

— По рюмочке обязательно. Но лучше, если вы с Сорокиным это на трезвую голову посмотрите.

Комдив и облвоенком обеспокоенно переглянулись.

— Та-ак… — мрачно протянул Прокудин. — Это как же понимать?

— А это уж как увидите, так и поймете. Наверно, я бы мог вам это все и вовсе не показывать, да ведь люди-то вы хорошие… Посмотрим, обсудим, какие меры можно принять.

— Ну что ж… — сказал генерал. — Давай поглядим… А я-то все соображал, с чего это мой особист заерзал, когда ты давеча позвонил.

Прокудин включил небольшую видеодвойку, стоявшую в углу предбанника, вставил кассету, которую Рындин извлек из своего «дипломата», и уселся рядом с притихшим Сорокиным.

— Вообще-то, — сообщил Рындин, пока по экрану метались серые полосы, — это оперативная информация, я сейчас должностное преступление совершаю. Но что делать? Если б кто другой, посторонний, а то ведь друзья, можно сказать… Снял копию с избранных мест.

Сначала возникло изображение патронного ящика, стоявшего на пожухлой траве.

— Съемка произведена в Чечне, в декабре месяце прошлого года, — сообщил Рындин. — Сейчас крупно посмотрим маркировочку, время выпуска. Хорошо видно? Дальше смотрим: документы о приемке боеприпасов. Оказывается, этот ящичек входил в число тех, которые поставлялись с завода на ваш артсклад… Взамен тех боеприпасов, по которым сроки хранения истекают. Он не один, этот ящичек. Вот видите? Пятнадцать штук лежит. Выпуск — ноябрь 1995 года. Как же это они вместо вашего артсклада заехали так далеко на юг? Есть объяснения, может быть?

— Ладно, — спокойно произнес Прокудин, — давай сначала все поглядим, а потом объясняться будем. В любви.

— Хорошо, глядим дальше.

На экране появилась дорога, вьющаяся между сосен. Дата в нижнем левом углу показывала, что все это было снято в середине января, приблизительно около одиннадцати вечера. Снимали с автомобиля, который шел следом за большим грузовиком-рефрижератором.

— Вот видите, — прокомментировал видеозапись Рындин, — рефрижератор номер 45–90 в 22.45 выезжает из-под знака «кирпич» на 48-м километре военной бетонки, проложенной между двумя облцентрами. Это ответвление, как тебе, Максим Данилович, хорошо известно, ведет к артскладам вверенной тебе дивизии. Там лежит НЗ боепитания на случай, как говорится, «если завтра война» и твою дивизию развернут по штату военного времени. Правильно?

— Правильно…

— Что там делала машина, предназначенная для перевозки скоропортящихся продуктов?