Душегуб из Нью-Йорка

– Они прочно засели в моей голове. Это профессиональный навык. Я ведь бывший строитель из Сан-Франциско, а мои земляки давно мечтают о постройке моста через пролив Золотые Ворота. Сейчас между Сан-Франциско и Саусалито ходит паром. Чтобы добраться с одного берега на другой, уходит почти полчаса. Я хотел выступить подрядчиком этого строительства и, естественно, изучал технологию сооружения Бруклинского моста. К сожалению, тамошние власти эту идею пока не поддержали. Их вполне устраивает паромная переправа[70].

– Простите, что перебил ваш рассказ, – извинился Клим Пантелеевич.

– Было бы интересно его дослушать, – попросил Войта.

– Продолжу с большим удовольствием, – улыбнулся банкир. – Иногда мне кажется, что из меня получился бы вполне сносный экскурсовод… Итак, можно смело сказать, что самый длинный мост в мире спроектирован и построен под руководством одной семьи – Рёблинг. Проектировал сооружение Джон Рёблинг, но он вскоре погиб в результате глупого несчастного случая, и в дело включился его сын Вашингтон, но и ему не повезло: опустившись на дно в кессоне (опоры строили по совершенно новой технологии с помощью кессонов[71]), он заболел кессонной болезнью и до сих пор прикован к постели, но это не помешало ему следить за строительством с помощью телескопа и давать советы своей жене Эмили, отвечавшей за проведение работ, длившихся тринадцать лет. Их стоимость составила пятнадцать с лишним миллионов долларов, хотя некоторые называют и бóльшую сумму. В день открытия по мосту проехало больше полутора тысяч карет, фаэтонов и прошагало более ста пятидесяти тысяч пешеходов. Но недолго жители Манхэттена и Бруклина радовались. Пронёсся слух, что это сооружение вот-вот рухнет. Как-то в один из дней у какой-то слишком ажитированной особы закружилась голова, и она крикнула, что мост рушится. И толпа побежала. Началась паника, а за ней и людская давка, унёсшая жизнь двенадцати человек. Словом, горожане вновь пригорюнились – новое сооружение казалось небезопасным. Тогда мэрия нашла способ развеять опасения: цирковому антрепренёру Барнуму предложили провести по мосту всех слонов и верблюдов его цирка. Естественно, он согласился. Какой же бизнесмен откажется от бесплатной рекламы? И 17 мая 1884 года по тому месту, где мы сейчас едем, проследовал караван из двадцать одного слона и семнадцати верблюдов. Причём один из слонов по кличке Джамбо был поистине гигантским. Его рост составлял 33 фута[72], а вес превышал 22 000 фунтов[73]. Кстати, Вашингтон Рёблинг ещё жив – ему восемьдесят три года, а вот его жена Эмили умерла семнадцать лет тому назад.

– Однако вы забыли упомянуть о том, что внук Джона Рёблинга, проектировавшего мост, погиб на «Титанике», – добавил Ардашев. – Его звали тоже Вашингтон Рёблинг.

– Откуда вам это известно? – изумлённо заморгав глазами, осведомился банкир.

– Я читал список пассажиров, погибших в той катастрофе.

Войта швырнул в открытое окно окурок, унесённый ветром в реку, и сказал:

– Подозреваю, что Бруклинский мост – популярное место среди самоубийц.

– К сожалению, да. Из-за них тут часто перекрывают дорогу. Наверное, это проблема для всех высоких мостов. В среднем не проходит и четырёх дней, чтобы какой-нибудь чудак не ринулся вниз. Некоторые умудряются забираться на самый верх опорных башен, пугая филинов. Но какой смысл туда карабкаться, если, для того чтобы сломать о воду конечности, достаточно всего лишь перемахнуть через перила и пролететь сто тридцать шесть футов. Недавно прочёл в газете, что врачам удалось спасти одну мисс, прыгнувшую с Бруклинского моста и сломавшую себе не только конечности, но и рёбра. Почти год она пролежала в гипсе. Наконец её выписали из больницы. Она тут же вызвала такси, и знаете, куда она первым делом поехала?

– На мост? – предположил бывший пражский полицейский. – Небось хотела вновь испытать те же самые чувства…

– Да, и она их получила сполна, вновь шагнув вниз. Но на этот раз Господь её не спас.

– Whom gods would destroy, they first make mad[74].

– Вы правы, мистер Ардашев. Сойти с ума – самая страшная участь, – проговорил Баркли и добавил: – А мы уже почти на месте.

«Паккард» колесил по улицам, полным сумрака из-за стоящих в плотном ряду зданий, закрывающих солнце. Тротуары и мостовые были завалены отбросами уличной торговли. Сделав два поворота, автомобиль замер перед семиэтажным зданием из красного кирпича, у дверей которого валялись кучи тлеющего мусора. Не обращая внимания на людей, в нём копошились крысы. Пахло гарью.

– Посигналь, – велел Баркли водителю.

После трёх звуков клаксона серые твари разбежались, и дверь отворилась. Показался худой и высокий, как жердь, человек со шрамом на правой щеке. Его левый глаз был прикрыт и впал в глазницу. По его лицу было понятно, что список его судимостей был длиннее, чем имена поминаемых на воскресной службе в православном храме. Незнакомец приблизился к машине, прокашлялся и голосом простуженной жабы спросил:

– Простите, сэр, вы, случаем, не мистер Баркли?

– Это я, – прохрипел банкир.

– Джентльмены тоже с вами?

– Да.