Душа на осколки

— Опять? — в голосе, дарующем всему земному успокоение, лишь Дьявол мог услышать нетерпение. Лишь их игра могла вызвать в Нем нетерпение.

— Опять.

— Ставишь на душу?

— На осколки…

— Думаешь, на этот раз у них тоже не получится?

— Когда-то она отдала ради него крылья. Потом — душу. Может, мы на самом деле все портим? Может, все это из-за нас?

— Слишком человеческие вопросы, Люцифер.

— Пусть действительно попробуют сами. Хотя бы раз…

Он долго молчал. Долго молчал, о чем-то думая, взвешивая решая…

— Сначала пусти ее ко мне.

— Хочешь пустить в рай самоубийцу? — дьявол хмыкнул. Его оппонент так долго держался. На протяжении стольких партий не позволял себе этого. Лишь наблюдал, но никогда больше не подпускал ее к себе — злился… Или не злился, просто оставался верен своему решению. Что же изменилось теперь?

— Хочу снова увидеть.

— Хорошо.

Почему-то спорить с Ним не было ни сил, ни желания. Присутствие девочки где-то здесь, на одном из ярусов, тяготило. Тяготило потому, что ей здесь действительно не место. Это понимали все. Понимало даже это самое место, зовущееся адом, а потому яростно отвергало происходящее, заставляя волноваться местных жителей и тянуть силы из того, кто бесконечно долго упивался местной в преисподней.

Щелкнув пальцами, Люцифер почувствовал облегчение. Он просто выбросил ее на распутье, а там уж найдут те, кому положено, и доставят прямиком к Нему. О чем они будут говорить — неважно, да и неинтересно. Важно, что скоро снова начнется игра. Или уже не игра. Но ведь наблюдать им никто не запретит…

— Выйди, — он знал, что его приказа послушались все. Все вылетели из помещения, стоило только их господину пожелать. Все, кроме того, что никогда не слушался.

Демон стоял в тени за троном. Услышав обращение — не стал сливаться со стеной, убегать, притворяться.

Вышел на свет, глядя прямо в глаза своего повелителя. Черная лоснящаяся кожа переливалась, он то и дело сжимал когтистые лапы, все забывая о том, что теперь на пальцах настоящие убийственные орудия, а не вполне человеческие ноготки. Никак не мог привыкнуть к тому, что зрение вновь в миллион раз лучше, что слух сильней, что вокруг так знакомо пахнет серой. Что он вновь в своей истиной личине… которую ненавидел. Теперь ненавидел.

— Доволен, Мон? — Люцифер склонил голову, заглядывая в лицо подчиненного. Ему было наплевать на то, в каком виде предстал перед ним Аргамон. Оба были одинаково незначительны. Дьявол все равно смотрел не на них, а сквозь. Туда, где клокотала ярость вперемешку с радостью. Его демон — радуется. Где это видано?

— Да.

И Аргамон прекрасно знал, что скрываться нет никакого смысла, врать тоже. Да и зачем врать? Зачем лишать себя последних крох радости прежде, чем наступит расплата? Снова наказание. Теперь уже окончательное. Его ведь предупреждали. Столько раз предупреждали — не вмешивайся. А он снова не сдержался. И даже не помог, не смог отсрочить то, что произошло. Бессмысленно.

— Готов снова отправиться туда?

— Нет.

Сейчас Мон уже и не вспомнил бы, почему именно его когда-то выбрали на роль того, кто будет исполнять маленькие поручения, проводя жизнь за жизнью неподалеку от этих двоих. Он примерял на себя разные роли — был опекуном для Альмы, другом для Ринара, учителем, как сейчас, лавочником, как когда-то, советником, плотником, лордом, полукровкой, человеком… Столько раз видел, как они любят друг друга, столько раз чувствовал их счастье на кончиках пальцев. Безоблачное, чистое, светлое, полное. И столько раз оно выскальзывало. С пожаром, шальной пулей, на скользком льду. И ведь дело не в том, что это происходило, а в том, что происходило слишком рано. Незаслуженно рано. И больше, ему казалось, он не выдержит.

— Нет? — Дьявол удивился, приподнимая бровь.

— Нет. Любое наказание, милорд, но не…

— Ты не властен выбирать себе наказание. Слушай и внимай.

Сопротивляться ему — бессмысленно. Аргамон это знал. Потому лишь кивнул, опустив голову. А в плоть на ладони опять впились звериные когти — до крови.

— Ты вновь отправишься туда. Вновь будешь рядом, поблизости, будешь смотреть.

Мимолетный взгляд подчиненного заставил Люцифера ухмыльнуться — он часто упивался чужими эмоциями. Сейчас же практически пьянел от осязаемой боли и ярости. Хотя мальчик, который ушел не так давно, излучал чувства куда более сильные.

— А потом… Я лишаю тебя бессмертия, Аргамон. Будешь смотреть, а потом умрешь. Как обычный человечек.

Демон кивнул, черные кулаки резко разжались.

— Почему молчишь? Не хочешь узнать, за что? Не хочешь попытаться убедить меня, что наказание за непослушание слишком жестокое? — Люцифер сощурился, вновь ловя взгляд серых глаз. Спокойный, усталый, искренний.

— Спасибо, милорд.

Развернувшись, он направился прочь. Устал не только дьявол. Он тоже устал. И знай, что впереди его ждет очередная гонка, очередная попытка и очередной провал — просто не выдержал бы. А так…

Это не было наказание. Для него это не наказание. Для него это путь к спокойствию в небытие. Еще раз, всего лишь раз, а потом…

— Не за что, — Люцифер долго смотрел в спину удаляющегося слуги, считая его шаги.