Душа моя – Крым

Айше исполнилось восемнадцать лет. Достигнув совершеннолетия, она так и осталась маленькой ростом. Худоба не портила её. Фигура приобрела женские формы, исчезло детское выражение лица. Несмотря на перенесённое тяжёлое заболевание и бледность, молодость одарила Айше внешностью восточной красавицы. Пронзительный, живой взгляд больших бездонных глаз притягивал и манил своей загадочностью. В них будто бы из глубины ночи поблескивали маленькие алмазы и отражался весь её внутренний мир. До всех этих трагических событий улыбка не сходила с глаз Айше, они всегда смеялись и искрились, но сейчас искорки погасли. Она стала молчалива. Девушку можно было сравнить с тенью, так не слышно и незаметно она старалась жить среди людей в этом большом и холодном бараке, словно не хотела мешать им своим присутствием. Красоту Айше не портили ни серый шерстяной платок, ни чёрная телогрейка. В этой невзрачной одежде она была похожа на заколдованную злым волшебником прекрасную узницу.

Айше познакомилась с Заремой – добросердечной, стройной крымской татарочкой. Её родители погибли в дороге, и внезапное сиротство вынудило несчастную девушку искать у людей поддержку и участие. Поэтому она быстро подружилась с Айше, такой же одинокой, юной изгнанницей, как сама.

Несмотря на нужду, войну и неволю, девушки мечтали о любви, платьях и туфлях. Около их кроватей всегда стояли цветы или просто веточки кустов и деревьев. Айше не переставала замечать прекрасное и удивительное в окружающем мире. Природа распахнула перед ней свои зелёные объятья и окружила свежим воздухом, запахами трав, деревьев и кустарников. Хвойные деревья – пирамидальные ели и сосны – напоминали родину. Красивые белые березы приветливо встречали её, шелестя блестяще-изумрудными листочками на ветру. В редкий солнечный денёк можно было прилечь на высокую, густую, душисто-зелёную траву или собирать цветы на полянках, где росли пушистые шары клевера, желтоглазые ромашки, красноголовые гвоздики, медовые кашки, яркие незабудки, синие колокольчики и небесные васильки. Девушки плели себе венки из цветов, а потом бежали в барак смотреться в зеркало, а точнее, в осколок разбитого зеркала из комендатуры.

В жаркий день, все цветущие травы: зверобой, душица, полынь, тысячелистник – начинали благоухать. В зарослях кустарников зрели ягоды черники, голубики, брусники. Поселенцы срывали их, как только они появлялись, не дав им созреть. В лесу много грибов, но, чтобы их собирать, надо уходить вглубь дальше трёх километров, поэтому Айше довольствовалась тем, что находила. Иногда видела белку и ёжика, наблюдала за муравьями. Девушка радовалась прекрасному лесу и тому, что осталась жива. Часто мысленно она уносилась в своё детство, где они с братом были вместе, туда, где вся семья кушала экмек (хлеб) и чебуреки, где они были счастливы. Вспоминался запах мандаринов, вкус инжира, тёплое летнее море…

Однажды, когда Айше бродила по лесу и грустила о родине, её мысли прервал хруст веток. Она обернулась и увидела седого деда. Он нёс целую вязанку сухих веток. Около неё дед остановился и, громко откашлявшись, присел на пенёк. На нём была старая выцветшая гимнастёрка с чужого плеча. Рукава закатаны, пот струился по морщинистому лбу, волосы всклокочены. Из них торчали маленькие веточки и сухие листья.

«Леший», – подумала Айше. Она читала о них в сказках. Но леший вдруг заговорил:

– Ты почему, дочка, здесь плутаешь? Нехорошо одной бродить, – проокал нижегородским говором «леший».

– Здравствуйте, дедушка! – вежливо поздоровалась Айше. – Кто вы?

– Я-то? Дед Паша я. А ты кто?

– А я здесь на поселении живу. Меня Аня зовут. Так меня

здесь назвали, а настоящее имя Айше.

– Так что ж ты одна?

– Просто гуляю, пока время есть, сейчас обед. Я работаю

здесь в конторе.

– А я истопник, вот собираю хворост для печи. А ты хворая что ли? – спросил дед Паша.

– Выздоровела уже.

– А то смотрю: синяя вся, худющая. Того гляди упадёшь. Я отвары для силы сварю и передам тебе, быстро на поправку пойдёшь.

Они разговорились и подружились. Когда дед встречал девушку, всегда громко её приветствовал и интересовался здоровьем.

– Анюта! Отвар пьёшь мой? А-а-а, хорошо, видно, лучше уж тебе, – разглядывая Айше, говорил дед.

Дед Паша учил её различать лечебные травы, коренья, понимать лес. Рассказывал интересные истории. Айше слушала его, широко открыв глаза, с удивлением и не перебивая. Но что правда, а что вымысел, различить было трудно. Дед такой выдумщик!

– А где ваши дети? – спросила его как-то Айше.

– Один я, давно уж.

Айше привязалась к деду. А он к ней. Два одиночества не давали друг другу скучать. Она с удовольствием слушала его байки. Её покорили его доброта и неунывающий нрав.

– Слушай, – говорил он, – что расскажу. Встретились рыбак и охотник. И давай небылицы сказывать. Клюнул как-то, – говорит рыбак, – сом. Я его тащу, а он такой сильный да большой. Взял топор и разрубил пополам. Хвост забрал, голова осталась. Потом ещё раз пришёл на энто место, закинул блесну: глядь, поймался опять сом, да без хвоста. Во-н-о как!