Утром Кондратенко узнал некоторые подробности ночного боя. Действительно, четыре парохода-брандера под прикрытием миноносцев пытались прорваться к проходу, но их вовремя обнаружили. Береговые батареи и корабли эскадры открыли огонь. С канонерки «Бобр» боем руководил Макаров. Огонь артиллерии был эффективен, но главное сделали миноносцы. Начальник сторожевой линии капитан 2 ранга Лебедев, видя, что одним артиллерийским огнем остановить брандеры невозможно, послал в атаку дежурные миноносцы «Сильный» и «Решительный». «Сильный» поразил первой же торпедой головной брандер, и тот, сильно забирая вправо, стал уходить, но скоро потерял управление, постепенно заполняясь водой. В это время на «Сильном» раздался случайный гудок. Два других японских парохода приняли этот сигнал за призыв ведущего и последовали за ним. Приткнувшись у Золотой горы, они разделили участь первого брандера. Четвертый брандер, атакованный «Решительным», затонул около Тигрового полуострова. Миноносцы, в свою очередь, были атакованы японским прикрытием. В незавидном положении оказался «Сильный» — один против шести. В неравном бою он получил серьезные повреждения. Отказала машина. Весь окутанный клубами пара, миноносец выбросился на прибрежные скалы рядом с неприятельскими судами.
После этой неудачи Того на некоторое время оставил Артур в покое. Море успокоилось. Макаров и в дни затишья не прекращал непрерывной боевой учебы. Корабли постоянно выходили в море, серьезные меры принимались на случай возможных атак. Для обороны рейда назначили конкретные береговые батареи и канонерские лодки. Около проходов адмирал ввел постоянное дежурство крейсеров и миноносцев.
С потопленных брандеров матросы сбивали мачты и трубы, сотни людей тесали и связывали бревна для устройства сети бонов. Перед проходами дополнительно затопили два больших парохода: «Шилка» и «Эдуард Бари».
В эти дни Кондратенко осваивал еще одно дело. Занятый по горло на сухопутных фортах и в своей дивизии, он все же не мог отказать просьбе командующего флотом заняться минными заграждениями. С раннего утра и до обеда он вместе с командиром минной роты и флагманским штурманом осматривал минные станции. На паровом катере избороздил весь рейд, выбирая линию минных заграждений. Хорошо разбирающийся в постановке мин на суше, Роман Исидорович столкнулся с работой на воде впервые, поэтому во многом полагался на инициативу и разумные советы подчиненных, особенно моряков, и это было совершенно правильным. Линии подводных мин постепенно перегораживали рейд.
В час дня генерал отправлялся на береговые укрепления. Работы оставалось еще много, особенно на командных высотах левого фланга. Тысячи людей — саперы, солдаты-пехотинцы, китайские рабочие, как муравьи, копошились на крутых склонах Высокой и Угловой. Возводилась сложная сеть опорных пунктов, соединенных окопами полного профиля. Скальный грунт измучил людей, но зато оставлял уверенность в надежности брустверов и перекрытий.
После недавнего разговора с Макаровым относительно будущей судьбы Роман Исидорович много думал о своем месте в обороне крепости и пришел к выводу, что работал не совсем правильно. Конечно, сделано много. Результаты хорошие, но, признавался он себе, мыслил мелко, не масштабно, что для начальника штаба недопустимо. «Надо отбрасывать излишнюю скромность и робость, коль скоро перед тобой стоят задачи государственного масштаба», — все чаще повторял он себе и все чаше обращал внимание на вопросы, не входящие в его компетенцию. С этой точки зрения его заинтересовали изиньчжоуские позиции. Ответственным за них был генерал Фок. Его части там и стояли.
Здесь опять Кондратенко пришлось столкнуться с открытой неприязнью начальника 4-й дивизии. Все, включая Стесселя, понимали, что Цзиньчжоу — ворота Квантуна. При определенных условиях они могут сыграть значительную роль во всей обороне. Но именно Стессель препятствовал Кондратенко, всячески поддерживая Фока. Объяснялось это отчасти тем, что инициатором укрепления перешейка был адмирал Макаров, который набирал все больше веса и авторитета в Артуре, отчасти — старой дружбой Стесселя и Фока. Самое печальное заключалось в том, что оба друга оказались полными невеждами в военном деле. Они не только не понимали, но и не пытались понять сложившуюся к тому времени обстановку.
Роман Исидорович заручился поддержкой Макарова и Смирнова. В обход начальства стал посылать на дальние укрепления дополнительные материалы и людей. Так же активно он занялся устройством телефонных линий по побережью, уделив здесь главное внимание изиньчжоуским позициям. Позже он очень жалел, что не успел осуществить свой замысел — связать воедино все посты побережья с крепостью.