Дурное поведение

Несмотря на сильный дождь, все бары во Французском квартале были открыты, а улицы – заполнены людьми. Здесь находилась самая высокая точка в Новом Орлеане, и ей вряд ли грозил потоп, хотя даже наводнение не остановило бы жителей. Наэлектризованный воздух лишь усиливал и без того страстную жажду жизни, которая кипела в их жилах. Только дай повод, и будет вечеринка.

Патрик высадил нас у ресторана Père Antoine на Ройал-стрит, в квартале от Бурбон-стрит, и я торопливо провел Истон внутрь, изо всех сил стараясь не пялиться на ее красивые ноги, покрытые каплями дождя. Нас проводили к столику.

Я пригубил порцию неразбавленного виски Jameson и посмотрел, как Истон водит пальцами по краю скатерти и слегка шевелит губами. Ткань была белая, с узором из вышитых маленьких цветочков.

– Что ты делаешь? – поинтересовался я.

Истон взглянула на меня широко распахнутыми глазами.

– Я… – Она закрыла рот и снова открыла его. – Я считала, – призналась Истон. – Это своего рода привычка, с которой я пытаюсь бороться, но иногда ловлю себя на ней.

– И что ты подсчитываешь?

Истон отвернулась и скользнула взглядом по помещению ресторана, словно боялась смотреть на меня.

– Иногда, во время ходьбы, подсчитываю свои шаги. – Она потупилась, одернула одежду и продолжила: – Движения щеткой во время чистки зубов. Сколько раз повернула кран. Всегда должно получаться четное число.

Я поставил бокал на стол.

– А что, если требуется повернуть кран всего три раза, чтобы пошла вода нужной температуры?

Истон вскинула голову.

– Тогда я кручу кран не так сильно, чтобы потребовалось четыре оборота, – парировала она с едва заметной улыбкой.

Я прищурился, изучая ее. Она в смущении покраснела, оперлась локтями о стол и сделала глоток джина с тоником.

Ну почему я не могу прочесть ее мысли?

На овальном, с высокими скулами лице Истон мерцали большие голубые глаза, которые всегда казались подернутыми какой-то дымкой. Я не мог никак понять, о чем она думает. Истон закусила верхнюю губу и выпятила нижнюю, и мне захотелось попробовать на вкус ее темно-розовый рот. Она расправила плечи и вздернула подбородок, но избегала моего взгляда, ее дыхание было прерывистым. Такая с виду сильная женщина, но ранимость и вспыльчивость выдавали в ней ту, кто с головой уходит в работу, чтобы отрешиться от реального мира. Она хотела меня, но вела себя так, словно готова променять на любого другого. Я думал о ней, когда мы были не вместе, и хотел убедиться, что она тоже думает обо мне в такие моменты.

– И зачем ты это делаешь? – продолжил допытываться я.

Истон покачала головой и слегка пожала плечами.

– Видимо, это меня успокаивает, – сдалась она.

– А ты еще кому-нибудь об этом говорила?

Истон встретилась со мной взглядом, приподняв бокал и опершись на стол.

– Да. При случае, – добавила она. – Большинство подобных мне людей прекрасно справляются, и когда я чем-то занята, то забываю о своих привычках. Но в определенные моменты, – Истон сделала паузу, наблюдая за мной, – я себя не контролирую.

В определенные моменты? Неужели она нервничает из-за меня?

– Порой это поднимает мне настроение, – пояснила она. – А порой это просто привычка.

Я кивнул в знак того, что понимаю.

– Значит, ты считаешь предметы. Какое у тебя любимое число?

– Восемь.

– Даже думать над ответом не пришлось, да? – усмехнулся я.

Она покраснела и робко улыбнулась мне. Затем, облизнув губы, потянулась к коробке с пакетиками сахара, вынула несколько штук и разложила их в ряд на стол.

– Это не может быть двойка, – с жаром принялась объяснять Истон, – потому что при разделении получаются нечетные числа.

Она раздвинула пакетики в стороны, доказывая свою правоту. Затем взяла еще два и добавила в ряд с остальными.

– И четверка не может быть, потому что даже если в каждой группе будет по двойке, все равно там получится только одна пара. – Ее голос зазвучал игриво, и она, казалось, расслабилась, увлеченно раскрывая мне тайны своей одержимости.

Истон выложила еще несколько пакетиков, составив две группы по три штуки.

– И шестерка не может быть, потому что если разделить ее на две группы по три, как сейчас, то в каждой группе будет по три, а это нечетное число.

Ее глаза расширились, словно узрели нечто ужасное, и я рассмеялся. Истон взяла еще два пакетика и составила две группы по четыре штуки в каждой. Всего восемь пакетиков.

– Восемь – идеальное число. – Истон усмехнулась, выравнивая пакетики по одной линии. – Две группы. По четыре в каждой группе, что составляет две пары в каждой группе.

И она взглянула на меня, кивнув так, словно все в этом мире наладилось.

Я ничего не мог с собой поделать. Мои губы изогнулись в улыбке, потому что Истон, черт возьми, была сама интрига. Такая сексуальная, но стоило отвести взгляд, как она уже менялась, и оказывалось, что тебе на самом деле едва ли что-то известно о ней.

Истон прикрыла глаза и отвернулась, улыбаясь каким-то своим мыслям.

– Я сумасшедшая, – призналась она. – Именно так ты обо мне подумал.