Дурная примета

Не прошло и двадцати минут, как СОГ в полном составе прибыла в расположение, доставив подозреваемого. Крючков еще не отошел от алкогольного дурмана и по-прежнему пребывал в прострации.

— Принимайте голубчика, — грохотал в ночи бас оперативника. — Совсем свежий, как огурец с колхозной грядки.

— Анатолий, потише… оглушишь, — попросила Подаркова.

— Не Фролов, а иерихонская труба, — отметил участковый Клыков.

— Досмотри и сажай в камеру, — поморщившись от вида оборванного, в окровавленной одежде, с разбитым и опухшим лицом, Крюка, распорядился дежурный, обращаясь к помощнику.

— Его надо в медвытрезвитель. Там ему место, — отозвался тот.

— Уже не к чему, — взглянув на часы, парировал дежурный. — Сажай в камеру, туда, где народу поменьше…

Он знал, что лиц, подозреваемых в совершении преступления, в каком бы они состоянии алкогольного опьянения не находились, сотрудники медвытрезвителя в свои «пенаты» не брали. Инструкция запрещала. Но другая инструкция запрещала дежурному содержать пьяных в отделе. И все эти инструкции вышли из недр одного министерства. Россия же… Воистину говорится, что правая рука не знает того, что творит левая.

Вот и приходилось оперативному дежурному отдела решать очередную дилемму: какую инструкцию министерства внутренних дел исполнять, а какую нарушать.

Помощник спорить больше не стал и принялся досматривать Крюка. А Кулинич отошел с Фроловым в сторонку, чтобы их разговор не был слышен задержанному.

— Точно, что это он, а не кто-либо иной пытался «замочить» терпилу?

— Да у него на роже написано, что он, — заверил опер. — Разве не видишь?

— Мало ли у кого что на фейсе нацарапано? — не унимался дотошный дежурный. — Это еще не значит, что виноват. Всякое видали… У Козьмы Пруткова есть крылатое выражение: «Если на клетке слона прочтешь надпись «Буйвол», не верь глазам своим»! Так-то!

— Он, точно он, — был тверд, как скала, сотрудник уголовного розыска. — Сам сознался, что дрался в гараже. Правда, не помнит с кем. Но это ничего. Протрезвеет к утру, вспомнит! А нет — так поможем…

— А вы в этот гараж не заглядывали? — не унимался дотошный старожил отдела.

— А когда? — вопросом на вопрос парировал опер. — Утром придут зональники (так на местном жаргоне называли оперов с зон) и начнут заглядывать… Им сам бог сие велит… Вот пусть и зырят…

— Ладно, поживем — увидим… — с какой-то неопределенностью высказался дежурный. — Готовься за справкой в больницу ехать.

— А это обязательно? — Оперативнику явно никуда не хотелось ехать.

— Обязательно!

— А еще обязательно протокол личного обыска составьте, — напомнила Кулиничу следователь Подаркова, увидев, что тот окончил секретничать с опером.

— А у самой-то… руки отсохли? — выразил неудовольствие дежурный. — Или опять попе место срочно требуется…

— Половая несовместимость, — отрубила Марина Юрьевна, намекая на нормы УПК. — И не забудьте отметить состояние его одежды, тела…

— Учи ученых, — огрызнулся дежурный и тут же поручил составление этого протокола участковому Клыкову.

Игорек, водитель дежурного автомобиля, воспользовавшись местными внутренними разборками, мало касающимися его, направил свои стопы в комнату отдыха. Решил прикорнуть хоть на пару минут.

— Ты куда? — окликнул его Кулинич.

— Да хоть полчаса вздремнуть…

— Не выйдет. Поезжайте с Фроловым в областную больницу, куда доставлен потерпевший Смирнов, за медицинской справкой о телесных повреждениях.

— Может, утром… — принялся канючить Игорек. — А? Одни все своим задницам место искали — другим за их дурость теперь отдуваться…

— Прекрати. Это всего лишь дурная примета, — одернул его Кулинич. — Займись делом.

Водителю явно не хотелось садиться за баранку и опять ехать по ночным улочкам города, трясясь на выбоинах и колдобинах родных дорог. Куда заманчивей было бы прилечь на топчан, который казался мягче любой пуховой постели!

— Бензина осталось только до автозаправки доехать… и отдохнуть охота, ни на минуту сегодня не прилег.

— Лежать будем на том свете, — грубо пошутил Фролов. — Нечего кота за хвост тянуть. Отчаливайте!

— Вам бы все «отчаливайте»! — не сдавался водила. — Говорю же, что бензина нет. На чем ехать, не на мне же, в самом деле.

На дежурный УАЗик выдавали тридцать литров горючего. На все сутки. И, как правило, этого количества бензина никогда на дежурство не хватало. Приходилось оперативному дежурному звонить в УВД и решать вопрос о дозаправке из лимита следующего суточного дежурства. Кто придумал такие лимиты, неизвестно, но получалось порой, особенно под конец месяца, что оперативный транспорт в отделах милиции полностью останавливался, зато «Волги» начальников УВД никаких ограничений не знали.

Чертыхаясь, Кулинич принялся названивать в УВД. Там его просьбу восприняли без особого энтузиазма, но, в конце концов, дозаправку разрешили.

— Дуйте на заправку, а оттуда сразу в больницу за справкой. Не будет справки, Алелин спасибо не скажет… До вечера не сменимся.

— Это Подаркова во всем виновата, — съехидничал опер. — Это она нам ЧП подарила. Вот ее и надо послать…